— А корабль всегда следует в Сидней по одному маршруту?
Я кивнул:
— Мы меняем его только из-за ветра или штормового фронта.
Я подумал, может, все эти вопросы потому, что она боится лететь. Мне не очень-то верилось, что кто — нибудь вроде нее, с такими-то деньгами, мог никогда не бывать прежде на воздушном корабле. Но есть люди, которые всегда желают ощущать под ногами землю.
— Вам не стоит опасаться, мисс, — сказал я. — «Аврора» — один из лучших кораблей, что бороздят небо. Мы тысячи раз обогнули земной шар без единого происшествия.
— О нет, я не боюсь. Просто любопытно. Но курс корабля действительно один и тот же?
— Ну, на самом деле он немножко меняется. — Я любил рассматривать навигационные карты во время полетов, и иногда наш курс был похож на серию зигзагов, когда мы летели на крыльях ветров между областями высокого и низкого давления и уклонялись от штормовых фронтов.
Она задумчиво кивнула.
— Есть что-то конкретное, что вы хотели бы увидеть, мисс? — спросил я. Я подумал, может, она хочет увидеть извержение на каком-нибудь вулканическом островке или стадо китов.
Отвечая, она глядела в пол.
— Вы были на борту «Авроры» в прошлом году, примерно в это же время, когда она спасла поврежденный аэростат?
Я уставился на нее точно громом пораженный.
— Это я заметил его во время вахты.
Она коснулась моей руки своей, такой холодной, что у меня мурашки побежали.
— Вы первый увидели его? С марсовой площадки?
И я рассказал ей и, должен признаться, получил удовольствие от своего рассказа, снова переживая то волнение, когда объяснял, как мы подошли поближе и пытались втащить гондолу внутрь с помощью шлюпбалки. Как мне пришлось раскачиваться, и цеплять крюк за раму, и рубить канаты.
— Вы тот самый, кто запрыгнул в гондолу?
Я кивнул.
— Юнга?
Я немного разозлился.
— Капитан попросил меня, и я это сделал. Он знал, что я смогу.
— Вы очень храбрый, мистер Мэтт Круз.
Лицо мое вспыхнуло.
— Не храбрый, мисс. Для меня это было нетрудно. У меня нет страха высоты.
— В отчете было сказано просто «член экипажа». Они не называли вашего имени.
— Вы читали обо мне в газете?
— Нет, — ответила она, — в отчете Военно-Воздушной Гвардии.
Она помолчала достаточно долго, чтобы я успел удивиться, почему бы это на земле она получала специальные отчеты Военно-Воздушной Гвардии.
— Тот человек в гондоле аэростата, — сказала она, — был мой дедушка.
— О… — Я понял теперь, откуда взялось это ноющее чувство в костях, словно при смене погоды. Каким-то образом я это знал, может, из-за выражения ее лица, когда она начала расспрашивать обо всем этом. И теперь я чувствовал себя болваном за то удовольствие, с которым говорил об этой истории, будто пересказывал кинофильм, желая произвести на нее впечатление своими воздушными трюками.
— Мне очень жаль, мисс.
— Спасибо, — сказала она, — что помогли ему.
— Жаль, что мы не нашли его раньше.
— Сказали, это был сердечный приступ.
— Так думал док Халлидей. Когда я в первый раз увидел его, он был без сознания, лежал на полу гондолы. — Я заколебался, не зная, хочет ли она услышать это, но она кивнула. — Во всяком случае, мы втащили его внутрь, отнесли в лазарет и доктор ухаживал за ним. Он пришел в себя ненадолго.
— Он говорил с вами?
— Да, но, по-моему, мысли у него путались.
— Что он сказал?
— Ну, я думаю, он считал, что видел что-то. — Я мысленно вновь услышал голос старого джентльмена, как бывало всегда, когда я думал об этом. А так случалось часто. На вахтах, всматриваясь в небо, я вспоминал его слова, его напряженный взгляд. — Он спрашивал меня, видел ли я их тоже.
Ее это, похоже, не удивило, словно она этого и ждала.
— И что вы ему сказали?
— Я соврал и сказал, что да, видел. Я даже не знал, о чем он говорит. Я решил, что это какие-то крылатые существа. Он говорил, они красивые. Потом он сказал, — я вздрогнул, поняв наконец, — он сказал: «Кейт полюбила бы их».
Она кивнула. Из глаз выкатились слезинки.
— Вы его Кейт, — сказал я, как дурак.
— Что еще? — спросила она, утирая лицо.
— Это вроде его немножко успокоило, когда я сказал, что тоже видел их. Но потом он вдруг сурово взглянул на меня, будто знал, что я вру. И он так и сказал мне. И потом начал опять кашлять. Думаю, вскоре после этого он умер. Потом капитан распорядился насчет вещей, сообщил властям, ну и все остальное.
