На восходе солнца на каком-нибудь из этих склонов к аромату росистой травы примешивались запахи дыма, жарящегося мяса, лошадиного пота, кожи, а когда собаки из своры подходили к костру за обрезками и костями, то и запах мокрой псины.
Но если везло на странную или редкостную добычу, ее привозили домой для препарирования. Аристотель научился этому искусству, передаваемому в роду Асклепиадов как своеобразное наследство, у своего отца. Философ не пренебрегал ни одной из букашек, которых ему приносили. Большинство таких находок представляли собой уже известные ученому виды, но время от времени он принужден был озадаченно повторять: «Что же это? Что это такое?» – и доставать свои записи, сделанные прекрасным четким почерком. В такие дни Аристотель приходил в особенно хорошее расположение духа.
Александр и Гефестион были самыми младшими из его учеников. Философ ясно дал понять, что не желает видеть себя в роли школьного учителя при детях, какими бы известными ни являлись их отцы. Многие юноши и мальчики постарше, бывшие друзьями детства наследника, стали теперь взрослыми мужчинами. Никто из них не отказался от приглашения поступить в школу, это укрепляло их официальный статус друзей наследника. Данная привилегия открывала все двери.
Антипатр, какое-то время тщетно прождав приглашения, обратился к царю от имени сына Кассандра. Александр, которому Филипп перед отъездом переадресовал эту просьбу, новости не обрадовался:
– Отец, он мне не нравится. Да и я не нравлюсь ему, с какой стати ему ехать с нами?
– То есть как это с какой? Филот ведь едет.
– Филот мой друг, – возразил Александр.
– Да, я сказал, что ты можешь пригласить своих друзей. Тебе лучше, чем кому-либо, известно, отказал ли я хоть одному. Но я вовсе не обещал отказывать всем остальным. Как я могу принять сына Пармениона и отвергнуть сына Антипатра? Если вы с ним в плохих отношениях, у вас будет возможность это исправить. В конце концов, мне это принесет большую пользу. Философ знает многое, но тебе пора учиться дальновидности царей.
Кассандр был плотным, крепко сбитым юношей с ярко-рыжими волосами и синюшным оттенком кожи, испещренной темными веснушками, большой любитель унижать и превращать в слуг тех мальчишек, кого он мог запугать. Александра Кассандр считал невыносимым маленьким хвастуном и выскочкой, заслуживающим хорошей выволочки. Но к сожалению, Александр находился под защитой своего царственного происхождения и своры подхалимов.
Кассандр совершенно не хотел ехать в Миезу. Не так давно он получил взбучку от Филота. Кассандр что-то опрометчиво ляпнул ему как раз в тот момент, когда сын Пармениона добивался права сопровождать Александра. В многочисленных пересказах этот подвиг Филота оброс, как и следовало ожидать, самыми невероятными подробностями. В итоге Кассандр оказался в полном одиночестве. Птолемей и Гарпал смотрели на него с молчаливым презрением, Гефестион огрызался, как собака на привязи, Александр же попросту не замечал его, не забывая быть особенно ласковым с теми, кого Кассандр не переносил. Будь они прежде друзьями, все могло бы уладиться. Александр охотно шел на примирение, и нужно было серьезно постараться, чтобы он так упорно кого-либо отвергал. Но тут неприязнь переросла в постоянную, нескрываемую враждебность. Что касается Кассандра, он скорее бы умер, чем стал подлизываться к этому тщеславному недоростку. Если бы жизнь шла по законам природы, щенок быстро бы научился должному почтению к старшим.
Кассандр напрасно убеждал отца, что вовсе не желает изучать философию, что у всех философов мозги набекрень, что он мечтает стать простым солдатом. Он не осмелился признаться, что Александр с друзьями его невзлюбили: подобное признание стоило бы хорошей порки. Антипатр ценил собственную карьеру и честолюбиво пекся о будущности сына; ему не могло прийти в голову, что тот дерзнет рассориться с наследником. Выслушав излияния Кассандра, Антипатр уставился на него свирепыми голубыми глазками, смотревшими точно из-под таких же рыжих кустистых бровей, как у сына, и сказал:
– Веди себя там прилично. И будь внимателен к Александру.
