— Завидую я тебе.
— Тебя посвящали в рыцари в Блэкруте, а он древнее, — задумчиво произнес Дьюранд.
Хатчин рассмеялся:
— Знаешь, я скучал по тебе. Ты хотя и младше, а всегда был умнее. В переделки попадали мы из-за меня, а выкручивались благодаря тебе. Сколько тебя помню, ты вечно бы мрачным. Эдакий бутуз на кривых ножках. И вот ты вернулся.
— Точно, — Дьюранд улыбнулся. Еще одна поездка в Акконель, и он снова вернется сюда ждать наследства. Может быть, если между королем и властителями Гейтанских перевалов снова вспыхнет давнишняя вражда, Дьюранд вместе с Оссериком отправятся на войну.
Слуги тушили факелы.
— Ладно, — сказал Хатчин, — желаю тебе спокойной ночи. — Он хлопнул Дьюранда по плечу. — Представляешь, как я рад твоему приезду? Представляешь?
Дьюранд, улыбнувшись, кивнул.
— Вот и славно, — бросил Хатчин, уходя.
Дьюранд повернулся на бок. Великий план отца: посвящение в рыцари, воспитание в замке герцога, — все это было звеньями одной цепи, звеньями, идеально подходившими друг к другу. Он закрыл глаза.
— Вы хорошо устроились, милорд?
Дьюранд приоткрыл глаза и увидел, что к нему обращается простолюдин — скальд с живыми карими глазами и сломанным носом, обосновавшийся возле него.
— Да, приятель. Более или менее.
— Прошу прощения, — скальд весело улыбнулся, продемонстрировав поредевшие зубы. — Дурная привычка, вечно повсюду сую свой нос. Кстати, меня зовут Гермунд.
— Ага. Про нос я понял.
С этими словами Дьюранд закрыл глаза и провалился в сон. Ему не мешали ни храп, ни приглушенное рычание собак, ни стоны занимавшихся любовью.
Он проснулся затемно, удивляясь, что не проспал до полудня.
Сквозь щели и окна с улицы тянуло холодом, и, если бы не храп, стоявший в трапезной, Дьюранду могло показаться, что он спит под открытым небом. Он пошевелился. Кружась, поднялись в воздух комары. Дьюранд почувствовал, что его изрядно покусали. Однако он далеко не первый раз спал, расположившись на тюфяке, расстеленном на полу, и укусы комаров были ему не в диковинку.
Он задумался над тем, что же его разбудило.
Где-то вдалеке раздался стук. Наверное, кто-то еще проснулся. Дьюранд приподнялся на локтях, тщетно пытаясь разглядеть что-нибудь в темноте.
Рядом с ним на стене пролегала полоска лунного света. Дьюранд сунул руку в эту полоску, неожиданно поняв, что камень, на который падал луч света, огромен — в рост человека. Он вспомнил, как мать ему рассказывала про Сынов Атти, воздвигнувших эту крепость. Сначала они построили колодец, оградив его огромными камнями. Мать показала именно на этот камень!
Как удивительно — чего только не вспомнишь.
— Тук! — снова раздалось в спящем замке. Звук доносился откуда-то издалека. И снова:
— Тук!
Лунный свет заиграл, словно некий великан пытался поймать его руками.
Дьюранд выскользнул из-под одеяла и кинулся к окну. Перед тем как луна окончательно скрылась за облаками, Дьюранд успел увидеть посеребренные светом каменные плиты и фигуру человека у колодца. В руках человек сжимал посох.
— Тук! — опустил он посох.
Голова человека стала медленно поворачиваться. Дьюранд отскочил от окна, успев заметить краем глаза, что человек бородат. Стояла Ночь Странника. Когда луна вновь показалась из-за облаков, Дьюранд опять глянул во двор и обнаружил, что там никого нет.
Дьюранд выругался под нос. Что же, в самом деле, происходит?
Босой, он кинулся из трапезной с обнаженным мечом и побежал во внутренний двор. Дверь сменяла дверь, арка — арку, — никого. Дьюранд внимательно осмотрел каменные плиты двора, но обнаружил лишь следы, которые оставил сам, когда въехал в замок.
Бесплотная тень — и та оставила бы след!
Изо рта Дьюранда шел пар, медленно тающий в недвижимом воздухе.
На следующий день Дьюранд притих и ждал. Он старался не выдать волнения, когда вместе с остальными возносил утром благодарственную молитву и усаживался за трапезу. Он знал, что знамения, явленные ему, должны сбыться.
Аттийцы понимают, что значит слово "рок".
После полудня мимо Дьюранда пробежал молодой парень, направляясь к покоям барона.
— Кто это был? Сын привратника? — поинтересовался кто-то.
