Странствуя, забываешь о прежних горестях и бедах… Воистину, эту часть награды он уже получил!
***
– Здравствуй десять тысяч лет! - провозгласил Хо-шкипер однажды утром. - И пусть твой благословенный чжао-лань, о котором мечтают десять тысяч женщин, будет блистать нефритовым светом в веках!
Конан, польщенный этим пышным пожеланием, вышел из каюты - вернее, с трудом протиснулся в низкую и узкую дверцу. Старый Хо следовал за ним по пятам.
– Мы пришли, о розовый цветок сливы, - провозгласил он, простирая руки к южному горизонту. - Дальше плыть некуда, если только твоя несравненная мудрость не подскажет мне, куда направить корабль.
Конан огляделся. Вся команда, Хо-гребцы и Хо-матросы, Хо-стрелки и Хо-слуги, Хо-повар, Хо-плотник, Хо-парусный мастер и Хо-рулевой, толпилась у бортов, висела на мачтах и реях, раскачивалась на веревочных трапах; и все до единого глядели на юг. Там привычную морскую синеву сменяла бурая стена, возносившаяся вверх на несколько локтей, но была она непохожа на скалистый берег или на грозовую тучу. Стена чуть заметно подрагивала под дуновениями бриза, шуршала и шелестела, и несло от нее явственным запахом гнили, застоявшейся воды и йодистых испарений.
Море Му! Скорей, не море, а джунгли, подумал Конан и махнул рукой Хо-кормчему:
– Паруса - долой! Посади своих бездельников на весла. Подойдем ближе и взглянем, нет ли проходов… - Он щелкнул пальцами, и сразу же подскочил еще один Хо, начальствующий над воинами. - Пусть люди оденут доспехи и шлемы, - распорядился Конан. - Поставь пятнадцать стрелков на носу и столько же на корме. Смотреть в оба и, если что, стрел не жалеть!
– Ты сказал, я слышал, владыка гнева! - согнувшись, Хо отбежал на пять шагов, выпрямился и начал распоряжаться. Не успел Конан разделаться с жарким из крысятины, как паруса были спущены, восемьдесят гребцов сели на весла, тридцать воинов встали наготове с луками, а остальные, не считая начальников и рулевых, разобрали трезубцы и копья. "Алый Дракон" неторопливо подошел к бурой стене и замер, покачиваясь.
Теперь Конан видел отдельные растения - мокрые снизу и сухие сверху коричневые стебли толщиной с мужское бедро. Райзат - или тот, кто рассказывал уттарийскому купцу легенды о мертвом море - не солгал: вода меж стеблями была черной, а сами бурые травы торчали вверх на десять-пятнадцать локтей, почти вровень с бортом "Алого Дракона". И никаких проходов вглубь этого леса из водорослей заметить не удавалось - ни с палубы, ни с верхушек мачт.
Хо-кормчий поклонился.
– Что прикажет дракон драконов, яшмовый Ци-гум?
– Грести! И поворачивай корабль! Пойдем вдоль этих зарослей.
– Куда, перламутровый светильник истины? На восход или на закат?
– На восход, пока не будет приказано иначе, - велел Конан и удалился в свою каюту, посовещаться с Рана Риордой.
Дух явился - и был он на этот раз уже не столь бесплотным и туманным, как прежде. Видно, кхитайская кровь пошла Рорте на пользу - стены каюты уже не просвечивали сквозь него, лицо стало гладким, и серебристое сияние, окружавшее его подобно плащу, сделалось ярче. Быть может, силы в призрака вдохнула и близость к таинственным берегам, где нашли убежище потомки рода Гидаллы. Он стремился сюда долгие тысячелетия, и вот теперь был почти рядом. Лишь бурые водоросли преграждали путь.
– Мы у границ мертвого моря, - сказал Конан. - Я велел искать проходы. Может, ты видишь их? Тогда скажи, куда плыть: на запад или на восток?
– Безразлично, - ответствовал призрак. - Тут нет проходов, так что твой корабль может поворачивать хоть сейчас и двигаться к югу. Он подомнет водоросли и успеет пройти не одну тысячу локтей, пока не застрянет окончательно.
Конан насупился.
– Этого я не сделаю!
– Почему?
– Потому, что не желаю зря губить людей, ржавая железка! Мы и так прикончили треть экипажа!
Рана Риорда пожал плечами.
– Не сделаешь, и не надо. Силы мои крепнут, и скоро я смогу перенести тебя на юг без весел и парусов. А весла и паруса, и все, что к ним приложено, пусть отправляются домой.
– Что там, на юге? - спросил Конан.
Взгляд сапфировых глаз призрака внезапно смягчился, став задумчивым и будто бы грустным.
