Что же касается моря, омывающего берег Иранистана, то зовется оно Вендийским, ибо к востоку за ним лежит богатая Вендия; к западу же - Зембабве и
Черные Королевства.
Хоть иранистанцы и признают власть одного владыки, но делятся на множество племен, из коих иные обитают в горах, или в пустыне, или на морском побережье. Одни из них - мирные феллахи, возделывающие землю, другие же - сущие разбойники, кочевники пустыни, что живут насилием и грабежом.
Но все они говорят на одном языке, сходном с туранским, и подобны друг другу обличьем: смуглые, черноволосые, с густыми бровями и зрачками словно камень агат; носы же их видом напоминают клюв коршуна. Нрав у кочевников горячий, обычаи воинственны, и посему в державах юга иранистанские наемники почитаются превосходными солдатами.
Аквилонский манускрипт "Правдивое и истинное описание краев чужедальних, лежащих на полдень и на восход солнца"
Кутруб летел быстро, и прохладный ветерок, плескавший в лицо, вскоре разбудил Конана. Сидя на могучих плечах Шапшума, он принялся размышлять о том, почему дикому кутрубу, не умевшему ни пахать, ни сеять, ни разводить скот, ни дубить кожи, ни пользоваться челноком ткача или плотничьим инструментом, было даровано волшебное искусство полета. Как такое могло случиться? Быть может, темные боги желали посмеяться над людьми, наделив этой чудесной способностью бесполезную и кровожадную тварь? Но куда же глядел Митра, Светлый Заступник, Податель Жизни? Если уж ему не захотелось отнимать у гулов и кутрубов магический дар парения над землей, то почему он не облагодетельствовал им род человеческий, научив летать всех и каждого?
С другой стороны, люди и так неплохо устроились в мире сем. Уж они-то умели и пахать, и сеять, и пасти скот, и ковать плуги да мечи, и выпускать кишки ближним своим! Так или иначе, честными ли трудами, разбойничьим ли ремеслом, люди умели заработать кусок хлеба насущного. Другое дело - кутрубы, огромные, ленивые и прожорливые. Пожалуй, без своего таланта к полетам они бы просто сдохли с голода. Как иначе такому неповоротливому чудищу настигнуть караван в пустыне и растерзать путников? Как пасть с небес на быстрое судно и разделаться с мореходами, пожрав их тела, отправив души на Серые Равнины?
И все же в этом ощущалась какая-то несправедливость. Парить в вышине, под яркими звездами или золотым солнцем, нестись на крыльях ветра, пронизывать кисею белоснежных облаков, спорить с грозовыми тучами, обгоняя их в стремительном полете… Мечта! Прекрасная и величественная мечта! Но только мечта - для человека, разумеется. Шапшум, хейворк, людоед, не предавался мечтам; он летал наяву. Летал, высматривал, вынюхивал, выискивал кусок послаще и ел, пока его не засадили в стигийскую темницу, сковав заколдованной цепью. Ну, туда он еще вернется, - подумал Конан, - не в темницу, конечно, а в Файон… вернется и не уйдет, камни будет грызть, клыки сточит, но сожрет всех до последнего… Жестокое племя кутрубы и гулы, - продолжал он свои рассуждения, - но и стигийцы не лучше, в особенности их жрецы. Одни умеют летать и жрать, другие напускают чары… Вот и тягались бы друг с другом на радость Нергалу и прочим темным богам!
Внезапно ринувшись вниз, Шапшум приземлился, тяжело шлепнувшись на песок, и тут же встал на четвереньки. Звезды над головами путников уже померкли, небо на востоке порозовело; золотой глаз Митры готовился взойти над миром и слал вперед алые свои лучи, будто предупреждая: ночь кончилась, день настает! Конан глубоко втянул воздух, наполненный солеными морскими запахами, и слез с шеи гиганта. Песок под его босыми ногами был теплым и мягким, где-то неподалеку рокотали волны, а в двух полетах стрелы подрагивали, трепеща на ветру, взъерошенные кроны пальм. Киммериец потянулся и зевнул.
– Куда ты меня привез, протухшая задница? - спросил он, озираясь по сторонам.
– Куда велено, хозяин, в Иранистан, - Шапшум сел, скрестив ноги, и начал почесывать грудь - там, где виднелся багровый рубец от стигийской цепи.
На иранистанском побережье Конану бывать не приходилось. Правда, он встречал иранистанцев, превосходных воинов, горячих нравом и быстрых в обращении с кинжалом; люди эти говорили, что правит в их стране владыка Ксаркас Девятый, Его Безмятежное Величество, но в пустыне и горах власть его не слишком крепка; там все решают вожди кочевых племен. Городами же владеют князья, данники Ксаркаса, и богатейшие из купцов; городов же тех много, и земли вокруг них плодородны и обширны.
