– Об Атлантиде? Да, - Конан кивнул. - Но я-то тут причем? Та земля треснула и развалилась на части в незапамятные времена, как сказывают старики. И я, клянусь бородой Крома, не атлант! Я - киммериец! Конан-киммериец! - он стукнул себя кулаком в грудь.
– Называй свое племя как хочешь, но в жилах твоих течет кровь Гидаллы. Правда, немного, совсем немного… Но я чую ее! Я ее пробовал! Другая кровь не могла бы меня пробудить.
Приглядевшись к духу, Конан заметил, что тот выглядит словно бы пободрее. Он оставался по-прежнему истощенным и немощным, однако туманная плоть его слегка уплотнилась, и клекочущий голос звучал все громче - так, как будто Рана Риорда с каждым мгновением возрождался к жизни.
– Да, в тебе есть кровь Гидаллы, - медленно протянул призрак. - Жаль, что ее так мало! Иначе я остался бы с тобой.
– Оставайся, - сказал Конан. - Своей крови не обещаю, но чужой будет целое море. Ты в ней утонешь, Рорта! Напьешься по самую рукоять! - Он хищно усмехнулся и погладил блестящее лезвие огромного топора.
– Не могу. Я чувствую, где-то в мире есть прямые потомки Гидаллы. В них больше крови прародителя. Я должен их найти, и ты мне поможешь. Поможешь, верно?
– С чего ты взял? - темные брови Конана сошлись на переносице. - Я хочу выбраться отсюда и уйти на север. Клянусь Кромом, я не собираюсь никому помогать! Иди со мной или оставайся тут, твоя воля! Но топор я заберу.
Он крепче прижал к себе секиру.
Призрак покачал головой в зыбком серебристом капюшоне.
– Ты все еще не понял, киммериец… Было же сказано: Рана Риорда и я - одно целое. Хочешь доказательств? Смотри!
Внезапно древко рванулось из рук Конана. Несколько мгновений он боролся, напрягая могучие мышцы, но мощь, противостоящую ему, не могла сломить сила человека. Секира словно бы ожила и теперь стремилась доказать, что киммериец - будь в нем хоть ведро крови Гидаллы! - ей не хозяин. В лучшем случае - попутчик, сотоварищ, проводник… Возможно, носильщик, который доставит ее туда, куда надо.
Конан шумно перевел дыхание и закусил губы. Быстрая и безмолвная схватка завершилась, и теперь топор посверкивал внутри переменчивой туманной плоти призрака. Не стоило и пытаться его достать: с очевидным не может смириться лишь глупец. Конан же глупцом не был.
– Чтоб тебя ржа источила! - пробормотал он и добавил погромче: - Ладно, Рорта! Не гнить же нам обоим в этой помойной яме! Ты поможешь мне, я - тебе; ты разобьешь решетку, а я отнесу тебя хоть на край света. И кто знает, не по пути ли нам?
– Не по пути, - проскрежетал призрак. - Потому что ты пойдешь не на север, а на юг и восток! Туда, где обитают сейчас потомки Гидаллы!
Хорошо хоть не назад в Черные Королевства, мелькнуло в голове у Конана. К югу от Файона лежали покинутые им Пунт и Кешан, к юго-востоку - Иранистан, страна куда более цивилизованная и приятная. Пожалуй, она ничем не уступала Шему, Офиру или Заморе, разве что была немного пожарче. Зато про иранистанские клинки, иранистанское вино и иранистанских девушек рассказывали чудеса! Нет, Конан не имел ничего против Иранистана - особенно в данный момент, в смрадной стигийской темнице.
– Согласен, - произнес он. - Но решетка в окне крепка, а ты выглядишь не лучшим образом. Сможешь ли одолеть ее? Ради всех потомков Гидаллы, что топчутся сейчас на киммерийской земле!
– Одолею. Решетку я одолею, коли ты размахнешься как следует, - заявил Рана Риорда. - Хоть я провалялся в каменном гробу немало столетий, разбить решетку я сумею - как и десяток стигийских черепов. Но не думай, что это все, на что я гожусь! Да, сейчас я слаб, и мне нужна твоя сила, чтобы отомстить и напиться крови… однако я тебе отслужу! Отслужу, клянусь Древними Богами! Ты только дай мне хлебнуть досыта теплой красной крови - той, что льется в бою, что течет из ран умирающих воинов, что пятнает землю под колесами боевых колесниц. Пои меня досыта, киммериец, по самую рукоять, как обещал! И тогда…
Внезапно откуда-то сверху долетел протяжный звук, не то рев, не стон, уже знакомый Конану. Потом над головой у него затопотало, заухало, и башня чуть заметно сотряслась. Рана Риорда замер, склонив голову в капюшоне и прислушиваясь; серебряный полумесяц секиры и черненое ее древко просвечивали сквозь туманную плоть призрака. Наконец он поднял руки и проскрежетал:
