Небеса подождут - страница 12
Только я собралась высказаться насчет декора комнаты, как дверь гардеробной со стуком захлопнулась. Фанат Поездов смотрел на меня в упор, подбоченившись. Кожа у него не свисала клочьями, и он не прихрамывал при ходьбе, но более неприятного типа я в своей жизни не встречала.
— Вы зомб… живой мертвец? — спросила я робко.
— Да-а-а-а-а-а-а-а, — медленно протянул мужчина. — Именно так.
Я смерила его взглядом с головы до ног и начала нервно кусать ногти. Он выглядел нормальным человеком, но ведь это вовсе не значило, что я выгляжу точно так же. Я опустила глаза и посмотрела на свои руки. С виду они были розовые и мягкие, но вдруг у меня кожа на лице обвисла? Я похлопала себя по щеке и посмотрела на ладонь — нет ли на ней крови или слизи.
— Что-то не так? — спросил у меня Фанат Поездов.
— Пока не знаю. У вас зеркало есть?
Фанат Поездов кивнул, порылся в комоде и наконец выудил из ящика зеркало для бритья.
Затаив дыхание я посмотрелась в зеркало.
На счастье, отражение меня не испугало. У меня, как и раньше, были каштановые волосы, голубые глаза и брови, выгнутые уголками. Я не обзавелась здоровенным лбом и отвисшей челюстью, характерной для стонущего зомби. Меня немного насторожили темные круги под глазами, но тут я вспомнила, что перед тем, как принять ванну, смыла тональный крем. Фу-у-у… Я осталась собой. Без макияжа я выглядела не слишком хорошо, но при тусклом свете — ничего себе, даже привлекательно.
Я протянула Фанату Поездов зеркало.
— Спасибо, м-м-м…?
— Брайан. Я представлю вас Клер, а потом покажу вам вашу комнату.
В доме жила еще одна женщина. Слава богу. Может быть, с ней получится поговорить. Я надеялась, что она станет мне другом, и поймет, как я себя чувствую, и объяснит, что за дребедень со мной происходит!
Брайан неловкой походкой вышел из своей спальни. Я пошла за ним и оказалась в узком коридоре. Ковровая дорожка здесь была жесткая, как и овчинный коврик в спальне. В тех местах, где дорожка не протерлась, ее украшали огромные оранжевые завитки. Стены из ДСП были тускло-желтыми, обшарпанными. За приоткрытой дверью в конце коридора я увидела раковину, серую от известкового налета. Она выглядела так, словно ее несколько лет не мыли.
Только я собралась спросить, где вторая ванная, как Брайан остановился перед закрытой дверью и постучал.
— Клер, у нас гостья.
— Дверь открыта, — ответил женский голос. — Я не кусаюсь.
Брайан фыркнул и повернулся ко мне.
— Это зависит от того, насколько близко подойдешь.
Я сделала шаг назад, а Брайан повернул дверную ручку. Клер явно была не единственной, к кому не стоило подходить близко. От Брайана воняло хуже, чем от свиньи в сауне.
— Ну, ты входишь или что? — прокричали из комнаты.
Я робко вошла в комнату следом за Брайаном и, немного нервничая, остановилась сразу за порогом. Комната была наполнена густым дымом и выворачивающим наизнанку запахом сигарет и благовоний. На стенах были развешаны постеры с фотографиями смутно знакомой мне рок-группы. Я говорю «смутно знакомой», потому что физиономия солиста была зацелована губами, выкрашенными красной и черной помадой. Видны были только глаза и «проволочные» светлые волосы. На полу валялась одежда, по большей части — черная. Лишь кое-где встречались красные или розовые пятна. В углу на кровати — единственном предмете мебели — по-турецки восседала пышнотелая девица в черных легинсах, невероятного размера вязаной кофте, армейских ботинках и розовой балетной пачке. Она посмотрела на меня с прищуром.
— Кто такая?
— Люси Браун.
— Клер.
— Приятно познакомиться.
— Да ладно.
Отлично. Еще одно прохладное приветствие. Да нет, какое там прохладное — откровенно ледяное.
Трудно было судить о возрасте Клер, потому что ее лицо покрывал толстенный слой косметики. Но, похоже, ей было лет восемнадцать. Тональный крем она наложила такой бледный, что выглядела демонически. Глаза Клер, густо подведенные черным карандашом и обрамленные тоненько выщипанными бровями, казались маленькими, как у свиньи. Из-под черного вязаного топа виднелись лямочки бюстгальтера. Оба запястья Клер были обхвачены широкими черными повязками. Поймав на себе мой взгляд, Клер вздохнула.
