От его нехороших глаз Кириллу, несмотря на свою крепость в руках, сделалось как-то не по себе, и он машинально оглянулся на дверь.
Цыганок был такого же роста, как и он, но явная агрессивность делала его опасным и непредсказуемым.
«Всё, быть драке!» – без энтузиазма подумал про себя Кирилл.
Чувство самосохранения потеснило его к дверям, но было уже поздно. Смуглая рука крепко держала его за грудки, втаскивая туда же, за штору.
Мгновение – и у горла новичка этой берлоги оказался узкий, как шило, нож.
– А, сука поганая, попался! Я тебя щас в момент сделаю! – Цыганок, почему-то посмотрел за плечо Кирилла, туда, где стоял Яблон.
– Ты что, Карамба, поостынь! – Яблон подошёл к цыганку, спокойно взял у него нож, нажав кнопочку на рукояти, сложил и сунул себе в карман. – Оборзел что ли? Разуй зенки, это же Иван Коровий Сын, колхозник из-под телеги. Чуешь, от него навозом пахнет? Ты его видать с Чибисом спутал. Похож, да не он! – обходя вокруг Кирилла, Яблон с кривой усмешкой подморгнул ему, растерявшемуся в этой жути.
Цыганок с пиратской кличкой означающей испанское ругательство, сразу же сменил тон на приятельский:
– Ну, давай клешню! – Он протянул случайно попавшему сюда сельскому парню свою блатную длань с растопыренными для солидности, тонкими и длинными, как барабанные палочки, пальцами в синеватых татуировочных перстнях.
Кирилл почувствовал в своей ладони влажную и холодную, несмотря на лето, ладонь тамбовского начинающего уголовного авторитета.
– Где ты этого мужика подобрал? – уже дружелюбнее спросил он у Яблона. – У, морда крестьянская! – Карамба теперь уже шутливо сделал из пальцев рогатку и наставил её прямо в глаза «крестьянской морде». Кирилл от неожиданности даже отшатнулся.
– Да так, засветились мы с ним маленько на вокзале, ага! Он, хоть и ломом подпоясанный, а ничего себе, масть держит. Меня мусорам не вломил, а мог бы…
Яблон протянул сигарету цыганку, и тот, закурив, вяло плюхнулся в старое клеёнчатое креслице с рахитичными железными ножками.
– Ну, прям вылитый Чибис! Спасибо Яблону, что руку от греха отвёл, я бы тебя, как бабочку-капустницу на перо насадил. У меня с Чибисом свои счёты. Во, дела были бы! – то ли бравируя, то ли сожалея, что не пришлось среди бела дня пустить кровь, сокрушался Карамба.
Конечно цыганок, увидев возле своего товарища по игрищам и недетским забавам, незнакомого парня с растерянным взглядом школьника, проспавшего урок, решил подыграть, уркагана изобразить, мол, мне зарезать человека, как два пальца об асфальт! Главное, нагнать страху на своих, чтоб чужие боялись.
Что и удалось сделать в полной мере.
Яблон стоял, посасывая сигарету, и неопределённо хмыкал; то ли одобряя действия цыганка, то ли посмеиваясь над растерявшимся сельским парнем.
– Пивка притаранил бы, ага! – «уркаган», который только что грозился воткнуть «перо» в горло Кирилла, теперь, как ни в чем ни бывало, миролюбиво кивнул ему, мол, видишь, какое дело, – голова, как седалище, не варит. Вылив остатки чефира прямо себе под ноги, он протянул чайник Кириллу.
– Я бы сам сходил, да причесаться нечем, расчёску дома забыл. Иди, иди! Рыгаловка прямо через дорогу. Зелёный ларёк. Дуська там торгует. Скажи: «Карамба велел чайник под крышку залить, а то – сам придёт. Так и скажи: «А то сам придёт!» Давай, давай, топай!
Кирилл, прихватив чайник и радуясь, что угроза миновала, выскочил на улицу. Если просят пацаны, как не уважить? Уважу!
Пивной ларёк-скворечник стоял в той стороне, где находились незамысловатые аттракционы: кольцо обозрения, каруселька для детей, лодки-качалки, зеркальная комната смеха и ещё какие-то хитрые устройства для отработки удара молотом.
К ларьку тянулась, змеясь, очередь из недружелюбных, угрюмых людей, для которых глоток пива в такую жару – жизненная необходимость. Очередь глухо ворча и, не двигаясь, топталась на месте.
К «Дуське» не подойти, собьют с ног.
Постояв несколько минут в конце очереди, Кирилл плюнул на это дело и пошёл к дощатому ресторану напротив, где будет пиво с наценкой или, на крайний случай, сухое вино, которое тоже охмеляет – я те дам!
