О скором замужестве Дина перестала думать, как только отошла её электричка, но где-то в глубине сознания тлел уголёк в надежде разгореться и стать семейным очагом.
Теперь, когда Дима, бережно отряхнув с её шубки снег, заговорил о женитьбе, она, не раздумывая, согласилась. Он сразу же засуетился, отбросил лопату в сторону, потом поднял её, воткнул в сугроб и потащил Дину в дом сказать матери о помолвке.
Пелагея Никитична встретила ликующее заявление сына совершенно спокойно, словно давно уже об этом знала. Добрая женщина перекрестила их, поставила на колени, сняла со стены потемневшую, намоленную икону великомученицы Варвары, подержала её над их головами по старому русскому обычаю, заставила перекреститься каждого и поцеловать образ, что было ими сделано, хотя и без особого энтузиазма.
Для «молодых», воспитанных во времена агрессивного атеизма, Господь и все его святые находились так далеко, что туда ни один самолёт и ни одна космическая ракета не долетят.
Но, что делать? Надо уважать родительницу, и они, склонив головы, приложились к закопченному, чёрному дереву иконы, в которой жила животворящая сила.
Как не упрашивала Пелагея Никитична молодых сыграть свадьбу, чтобы было всё, как у людей, молодые наотрез отказались – хлопотное и недешёвое мероприятие! Лучше на эти деньги справить Диме хорошую одежду, из своей, доармейской, он уже вырос, да и мода теперь другая, – и нечего зря деньги на ветер бросать!
Такому разумному решению Пелагея Никитична, конечно, не перечила, хотя деньги на свадьбу она потихонечку собирала, ещё тогда, когда сын служил в армии.
Из деревни приехала мать Дины, поплакала потихоньку в платочек, обняла зятя, попросила беречь её девочку, поцеловала в лоб – с тем и согласилась.
После того, как молодые расписались, собрали стол, посидели в малом кругу, хорошо выпили, попели песни – чем не свадьба? Людям глаза не замаслишь!
В то время широкие свадьбы с телеаппаратурой и мордобоем, битьём посуды, цветными шарами, громкими хлопками салюта, слава Богу, ещё не вошли в моду.
Группа ОМОНа в количестве трёх рослых, одетых в камуфляж парней прибывшая в тамбовское музыкальное училище по звонку уборщицы тёти Маши, без особого труда прихватила наручниками жилистые запястья Дмитрия и увезла в дежурной машине туда, куда указывал уголовный кодекс России.
Парень не артачился, вёл себя смирно, только попросил прикурить ему сигарету, что и сделал один из омоновцев примерно того же возраста, что и Дмитрий, сын добрейшей Пелагеи Никитичны.
Арестованный отпираться от содеянного не стал и, угрюмо глядя куда-то мимо человека в погонах, стал давать подробные показания.
Он, Космынин Дмитрий Павлович, такого-то года рождения, токарь вагоноремонтного завода, будучи в нетрезвом состоянии – выпил пол-литра водки – пришёл в музыкальное училище, чтобы встретить после занятий свою жену Космынину Дину Алексеевну, студентку второго курса. А в учебном классе, споткнулся возле рояля, за которым сидел преподаватель Роберт Иванович (фамилии не знаю), просто так, без внешней причины, схватил табурет стоявший рядом с музыкальным инструментом и ударил этим предметом учителя Роберта Ивановича по голове, отчего тот упал на пол – и всё! И больше он, Космынин Дмитрий Павлович, ничего дальше не помнит, потому что был в сильном алкогольном опьянении.
А то, что он табуретом проломил голову педагогу Роберту Ивановичу, помнит хорошо.
На вопрос: за что вы нанесли увечье гражданину Плешакову Роберту Ивановичу, может быть, в целях самозащиты? Дмитрий ответил отрицательно. Просто ему не понравилась физиономия педагога Роберта Ивановича – и всё!
«Алкогольная агрессивность», – уточнил следователь. «Может быть…», – ответил подследственный.
Дознаватель, покачивая умудрённой головой, только успевал строчить показания подозреваемого в преступлении.
Он, не вникнув глубоко в сущность конфликта, готовил на суд заключение о злостном нападении на Плешакова Роберта Ивановича, посмеиваясь про себя, детской наивности задержанного.
«Во, парень шьёт себе дело! – с восхищением цокал следователь языком. – Как по писанному чешет! И в УК заглядывать не надо! Налицо 206 статья с отягчающими обстоятельствами. Каждый бы день таких сговорчивых ребят, глядишь, годика через 2–3 в советники юстиции выдвинули бы, или в генпрокуратуру. Не всю же жизнь возиться с такими пьяными дебилами, да с бытовухой беспросветной! Жуть, а не служба!» Следователь, бросив авторучку на тощее дело гр. Космынина Д.П., закинул руки за голову, с хрустом потянулся и посмотрел в ту сторону, куда, не мигая и не поворачивая головы, смотрел подследственный.
