Там много орут, и азарт на бегах.
И там проиграли, ни много ни мало,
Три тысячи в новых деньгах.
Намокший, поблекший, насупился леший,
Но вспомнил, что здесь — его друг домовой.
Он начал стучаться: «Где друг, домочадцы?»
А те отвечают: «Запой!»
Пока ведьмы выли и всё просадили,
Пока леший пил, надирался в кафе,
Найдя себе вдовушку, выпив в ней кровушку,
Спал вурдалак на софе.
Ох, где был я вчера! — Не найду, хоть убей.
Только помню, что стены с обоями…
Помню — Клавка была и подруга при ней,
Целовался на кухне с обоими.
А наутро я встал — мне давай сообщать,
Что хозяйку ругал, всех хотел застращать,
Будто голым скакал, будто песни орал,
А отец, говорил, у меня — генерал.
А потом рвал рубаху и бил себя в грудь,
Говорил, будто все меня продали,
И гостям, говорят, не давал продыхнуть —
Донимал их блатными аккордами.
А потом кончил пить, потому что устал,
Начал об пол крушить благородный хрусталь,
Лил на стены вино, а кофейный сервиз,
Растворивши окно, просто выбросил вниз.
И никто мне не мог даже слова сказать.
Но потом потихоньку оправились —
Навалились гурьбой, стали руки вязать,
И в конце уже все позабавились.
Кто плевал мне в лицо, а кто водку лил в рот,
А какой-то танцор бил ногами в живот…
Молодая вдова, верность мужу храня, —
Ведь живём однова! — пожалела меня.
И бледнел я на кухне разбитым лицом,
Делал вид, что пошёл на попятную.
— Развяжите, — кричал, — да и дело с концом!
Развязали, но вилки попрятали.
Тут вообще началось — не опишешь в словах!
И откуда взялось столько силы в руках… —
Я как раненый зверь напоследок чудил:
Выбил окна и дверь и балкон уронил!
…Ох, где был я вчера — не найду днём с огнём!
Только помню, что стены с обоями…
И осталось лицо, и побои на нём —
И куда теперь выйти с побоями?..
Если правда оно, ну хотя бы на треть,
Остаётся одно — только лечь помереть…
Хорошо, что вдова всё смогла пережить,
Пожалела меня и взяла к себе жить.
Кто верит в Магомета, кто — в Аллаха, кто — в Исуса,
Кто ни во что не верит — даже в чёрта, назло всем…
Хорошую религию придумали индусы —
Что мы, отдав концы, не умираем насовсем.
Стремилась ввысь душа твоя —
Родишься вновь с мечтою,
Но если жил ты как свинья —
Останешься свиньёю.
Пусть косо смотрят на тебя — привыкни к укоризне.
Досадно — что ж, родишься вновь на колкости горазд.
А если видел смерть врага ещё при этой жизни —
В другой тебе дарован будет верный зоркий глаз.
Живи себе нормальненько,
Есть повод веселиться:
Ведь, может быть, в начальника
Душа твоя вселится.
Пускай живёшь ты дворником, родишься вновь — прорабом,
А после из прораба до министра дорастёшь.
Но если туп как дерево — родишься баобабом
И будешь баобабом тыщу лет, пока помрёшь.
Досадно попугаем жить,
Гадюкой с длинным веком…
Не лучше ли при жизни быть
Приличным человеком?!
Так кто есть кто, так кто был кем — мы никогда
не знаем, —
С ума сошли генетики от ген и хромосом.
Быть может, тот облезлый кот — был раньше негодяем,
А этот милый человек — был раньше добрым псом.
Я от восторга прыгаю, Я обхожу искусы, —
Удобную религию Придумали индусы.
[1967]
БАЛЛАДА О ДЕРЕВЯННЫХ КОСТЮМАХ
Как все мы веселы бываем и угрюмы!
Но если надо выбирать — и выбор труден —
Мы выбираем деревянные костюмы,
Люди, люди.
Нам будут долго предлагать не прогадать.
— Ах! — скажут, — что вы, вы ещё не жили!
Вам надо только-только начинать…
Пу, а потом предложат: или — или.
Пли — пляжи, вернисажи, или даже
Пароходы, в них наполненные трюмы,
Экипажи, скачки, рауты, вояжи,
Или просто — деревянные костюмы.
И будут веселы они или угрюмы,
И будут в роли злых шутов и добрых судей, —
Но нам предложат деревянные костюмы,
Люди, люди.
Нам даже могут предложить и закурить.
— Ах! — вспомнят, — вы ведь долго не курили.
Да вы ещё не начинали жить… —
Пу, а потом предложат: или — или.
Дым папиросы навевает что-то.
Одна затяжка — веселее думы.
Курить охота, ох, как курить охота!
Но надо выбрать деревянные костюмы.
И будут вежливы и ласковы настолько —
Предложат жизнь счастливую на блюде.
Но мы откажемся. И бьют они жестоко,
Люди, люди…
Полчаса до атаки.
Скоро снова — под танки,
Снова слушать разрывов концерт.
