«А для чего еще существуют братья, – великодушно заявил он Рейчел в ответ на ее благодарности, – как не для того, чтобы поддерживать своих сестер в минуту разочарования. Кстати, меня заверили, что у Гудинга нет перелома. Осмелюсь предположить, что к следующему большому балу он будет в добром здравии и сможет танцевать с тобой».
Самый щекотливый момент уже миновал. Мисс Хакстебл не стала возражать, когда ее увели прочь от главной аллеи. В образование юных барышень следовало бы включить науку о хитрости, коварстве и порочных намерениях людей.
Лорд Монфор держал Кэтрин за руку, пока они шли по этой дорожке, но когда они свернули на другую, еще более узкую и темную, он вынужден был обнять ее за талию.
Кэтрин не возразила, как следовало бы, будь она благоразумной. Она напряглась на мгновение, но потом расслабилась.
– Ммм… – тихо произнес лорд Монфор. – У вас чудесные духи. Они мне не знакомы.
И это было правдой.
– Это не духи, – сказала Кэтрин. – Я вообще не душусь. Наверное, это мыло, которым я сегодня утром мыла голову.
Лорд Монфор наклонился к ее макушке и, уткнувшись носом в мягкие и шелковистые волосы, глубоко втянул в себя запах.
– Ах! – пробормотал он. – Восхитительно. Кто бы мог подумать, что мыло может пахнуть так… соблазнительно!
Он почувствовал, как она задрожала.
– Я им всегда пользуюсь, – пролепетала Кэтрин.
– Позвольте дать вам совет, – сказал он, поворачивая ее к себе и вынуждая ее положить руку ему на грудь. – Никогда не изменяйте этой привычке. У этого мыла более сильный и приятный запах, чем у любых духов.
– Да? – произнесла Кэтрин. – Вы думаете?
– Именно думаю, мисс Хакстебл, – воодушевленно проговорил лорд Монфор, одной рукой взял ее ладонь и положил себе на плечо, а другой притянул ее к себе. – Хотя иногда предпочел бы не думать. Есть более интересные занятия.
Он коснулся губами ее теплой и нежной шейки, провел языком по крохотному изящному ушку. Она судорожно втянула в себя воздух и, изогнувшись, прижалась к нему. И тогда он поцеловал ее в губы.
Ее губы оставались плотно сжатыми, и он вдруг сообразил, что, вероятно, это первый поцелуй в ее жизни. Она вся дрожала и все сильнее прижималась к нему. Ее руки крепко сжимали его плечи.
Он целовал ее нежно и, дождавшись, когда она немного расслабилась, провел языком по ее губам. Ее губы тут же раскрылись. Она медленно выдохнула, и это непроизвольное действие мгновенно возбудило его. Ее губы отдавали клубникой и вином. Одной рукой он обнял ее за талию, а другой стиснул ее попку.
– Красавица, – шептал он между поцелуями, – красавица, красавица. – Ее глаза были закрыты. Она охотно отвечала на его поцелуи. – Мы поступаем опрометчиво, – тихо проговорил он. – Вам не следует быть здесь со мной. Особенно со мной. Вас же предупредили.
Она открыла глаза, и, хотя вокруг была полнейшая темнота, ему показалось, что он увидел в них доверие и покорность.
– Я сама оцениваю людей и принимаю решение, – сказала она.
Ах, глупышка! Сплошная наивность. В нем вдруг вспыхнула странная нежность.
– Вот как? – прошептал он, легко касаясь ее губ. – Я пристыжен. И посрамлен. Вы очень красивы.
Неожиданно он обхватил ее ладонью за затылок и впился в ее губы страстным поцелуем. Она непроизвольно обняла его за шею.
– О, – простонал он, – вы искушаете меня!
Она ничего не сказала, и он прижал ее спиной к дереву.
Он ласкал и целовал ее медленно, нежно, терпеливо, почти с благоговейным трепетом, все время помня, что она может испугаться и убежать. Он догадывался, что ею владеют противоречивые эмоции, в том числе тревога и угрызения совести. Он догадывался, что она охвачена и любовным пылом, из-за которого все оттягивает то мгновение, когда надо остановить его. Но скоро она поймет, что останавливать его уже поздно, и если все же остановит его, то будет выглядеть полной дурой.
Его задача – дождаться этого самого момента.
И претворить в жизнь ее мечты о запретном наслаждении. Он всегда получал огромное удовольствие, владея женщиной, но для него было делом чести подарить удовольствие и женщине – пусть даже если все это делалось на спор.
