Он описал страшную рану, ссадины на руках, позу убитой. Благодарный репортер ловил каждое слово, не забывая щелкать фотоаппаратом. Успел он запечатлеть и всю троицу на фоне можжевельника. Уимзи, Паркер и начальник полиции стояли рядом, причем последний величественно указывал тростью на роковое место.
— А теперь, сынок, — ласково сказал Паркер, — дуй отсюда, и чтоб я никого из вашей братии больше не видел. Ты узнал все что можно, вот и расскажи остальным. Сам понимаешь, у нас тут еще дела есть, хоть и не такие важные, как встреча с прессой.
Тот лучшего и желать не мог. Фактически инспектор предоставил ему исключительное право пользования полученной информацией. Эксклюзивный материал! Мечта современных газетчиков! Уж они-то ценят по достоинству исключительность своих прав, превосходя в этом вопросе даже матрон викторианской эпохи.
Оседлав своего боевого коня, окрыленный юноша с треском исчез. Паркер вежливо спросил:
— Мне показалось, сэр Чарлз, вы собирались что-то сказать по поводу следов?
Но Пиллингтон был оскорблен до глубины души. Да что себе позволяет этот лондонец! Так пренебречь мнением коллеги, усомниться в его благоразумии и проницательности!
— Ничего особенного, — ответил он, — полагаю, мои скромные выводы слишком примитивны для вас.
И до самого дома он хранил гордое молчание.
Дело Мэри Уиттейкер начиналось тихо и незаметно, в одном из уютных уголков Сохо. Случайно подслушанная реплика, частный разговор и никаких свидетелей. Кто мог думать, что финал этой истории разыграется на глазах у всей Англии! В тот же вечер в экстренном выпуске «Ивнинг вьюз» появилась статья, сообщавшая официальную версию совершенного преступления. Ничего лишнего — одни скупые факты. К следующему утру материал растекся по воскресным газетам всех уровней, успев обрасти фотоснимками и новыми леденящими душу подробностями, в том числе и вымышленными. Весть о подлом нападении на двух молодых англичанок, злодейском убийстве одной и не менее злодейском похищении другой прокатилась по стране, подняв бурю ужаса и гнева. Несчастная жертва в руках черномазых негодяев! Что еще могло бы вызвать такой накал страстей, заставить забыть хваленую британскую сдержанность? Даже Уимблдонский турнир отступил на второй план.
Репортеры обрушились на Кроуз-Бич тучей, как саранча. Пустынные некогда холмы у Шелли-Хед напоминали ярмарку: скопище машин, велосипедов, тут и там компании уютно располагались на пикник, стремясь провести классный уик-энд в кровавом и таинственном месте.
Паркер и Уимзи поселились в «Зеленом льве» и чувствовали себя, как в осажденной крепости. Дюжий полицейский в конце коридора охранял их от вторжения непрошеных гостей. Телефон не умолкал; письма и телеграммы сыпались на Паркера со всех сторон.
Уимзи метался по комнате и дымил не переставая.
— Теперь им крышка, — приговаривал он. — Слава Богу, эта парочка окончательно зарвалась, и теперь им крышка.
— Ты прав, старик. Но имей терпение. Никуда они не денутся, но факты — факты прежде всего.
— Ты уверен, что твои ребята не упустят миссис Форрест?
— Абсолютно уверен. Она вернулась домой в понедельник вечером, это подтверждает механик в гараже. Наши люди не выпускают ее из виду. Если к ней кто-то пожалует, нам тут же сообщат.
— В понедельник вечером!
— Да. Но само по себе это ни о чем не говорит. После уик-энда многие возвращаются в город именно в понедельник вечером. И потом, я не хочу спугнуть ее раньше времени. Мы пока не знаем, играет ли она первую скрипку или просто соучастница. Кстати, Питер, вот отчет нашего сотрудника. Он внимательно изучил финансовые дела мисс Уиттейкер и миссис Форрест. Картинка получается интересная! С декабря прошлого года Мэри Уиттейкер регулярно снимала крупные суммы со своего счета, а миссис Форрест в это же время не раз вносила деньги в банк. Цифры совпадают в точности, до последнего шиллинга. После смерти старой мисс Досон эта женщина взяла Уиттейкер за горло. Та просто по уши увязла.
— Я так и думал. Пока миссис Форрест обделывала их грязные делишки, та, другая, ковала себе железное алиби в Кенте. Ради Бога, Чарлз, только не промахнись. Нельзя спать спокойно, пока хоть одна из них на свободе. Сиди и жди, кто следующий.
