Байкер переглядывается с Ладошкой.
— Что?
Ладошка оказывается сообразительней.
— Ангелы, наверное.
— Ангелы?
Юля кивает:
— Ну, что-то типа…
— Пойдет, Рыжая… Для того места.
— Слушайте, не в службу, а в дружбу. Нарисую вам что угодно и где угодно. Даже денег не возьму. Достаньте мне проволоки тонкой!
Годо может достать все, что связано с железяками.
— Само собой, — говорит он.
Разговор прерывается, потому что в эту минуту в Юлину коморку врывается Овчарка. Крохотная женщина умудряется смести со своего пути и огромного байкера и его жутковато-худую подругу.
— Юля, где вы шатаетесь? — повизгивает Овчарка.
— Спасибо вам, Евгения Евгеньевна, вы так хорошо описали Александрову, что я тут же ее узнала, когда увидела.
Овчарка не замечает иронии.
— Мы уже проанонсировали заказ от Александровой. Охвачены «Вог», «Космополитен» и «Эль». К вечеру от вас эскизы в цвете.
— Либо эскизы к утру, либо платье к утру.
— Я сказала — «Эль», «Вог» и «Космо». Им нужны красочные эскизы.
— А мне все равно, хоть газета «Пес и кот». Мне вот товарищ проволоку обещал, а без проволоки я работать не смогу.
— Вот и рисуйте пока.
— Пока она на мне будет рисовать.
— К утру платье должно быть готово! — приказывает Овчарка терпеливому Годо. Но и его терпению есть предел. Байкер отодвигает Овчарку.
— Уйдите, женщина, не базарьте. Газета «Рвань и срань» будет полностью удовлетворена.
Ладошка мечтательно потягивается.
— А что? Метров десять колючей пустить на чехол…
— Без авангарда! — рычит Овчарка и выкатывается.
Годо не обманул, раздобыл проволоки. Привез. Юля весь день, как паучиха, плела замысловатую сеть. Паяла. И очень много курила. На манекене закрепляла готовые секции, надувала огромные пузыри из жвачек. Снова курила. Когда металлический корсет был готов, она вытряхнула из пакета кусок белоснежной прозрачной ткани и стала сооружать юбку — невесомую и белую, как туман. Телефонный звонок ударил по нервам. Не стала отвечать.
— Блин!
Но телефон надрывался, и Юля схватила трубку.
— Алло!
Это была Овчарка. Кто ж еще? Подруги звонят на мобильный.
— Юля, вы чем заняты? Зайдите ко мне в кабинет. Срочно. Срочно, Юлия Валерьевна!
И шварк трубкой, гадина. Попробуй отказаться.
— Черт! Черт! Черт! Да что это делается? — кричит Юля. Ей так жаль сейчас прерываться и почти больно уходить от недосооруженного платья.
_____
А Евгения Евгеньевна в это время вопросительно смотрит на молодого человека с незапоминающейся внешностью в невзрачном костюме. Молодой человек неопределенно кивает. Он все делает с оттенком какой-то загадочной неопределенности. То ли есть, то ли нет. То ли хорошо, то ли плохо. То ли справа, то ли слева. Он по-хозяйски устроился за Евгешкиным столом и ждет Юлю.
Юля немного удивилась, глядя на то место за рабочим столом, где она привыкла видеть свою начальницу и мучительницу. Если бы там сидела Овчарка, то это место без натяжки можно было назвать пустым. Но там восседал молодой человек, совершенно ей не знакомый. И хотя он широко улыбался ей, как радушный хозяин долгожданной гостье, по спине забегали мурашки. Может, это какой-нибудь эксклюзивный заказчик? Нет, не похож. Скорее работорговец. Вон как смотрит. Оценивает. Точно, Овчарка решила продать ее в рабство. Хотя она и так уже в неволе у Воропаева и у этой карлицы. И где сама Овчарка, эта микроскопическая ведьма? А, вон, прячется за портьерой, делает вид, что поливает цветы.
— Юлия Владимировна? — спрашивает молодой человек и оборачивается к Евгешке в поисках поддержки. Мол, она, я не ошибся?
— Проходите, Юля, проходите, — Овчарка явно перебарщивает с любезностями.
— Прохожу, прохожу. Что случилось-то?
— Дело короткое, хоть и неотложное, — спокойно произносит посетитель.
— Слушаю вас. Только быстро. Вы быстро говорите, я быстро слушаю.
Нависает пауза. Юле не терпится закончить платье, и она спрашивает:
— Татуировки?
Пауза становится тягостней.
— Боди-арт?
Молодой человек продолжает молчать, а Овчарка уже пританцовывает на месте от напряжения. Юля понять не может, зачем он на нее глазеет, а в крохотных лапках Овчарки дрожит детская леечка.
— Интимные прически? Это не ко мне.
