Не служил бы я на флоте… II - страница 22

За то, что на занятиях по ОМП (Оружие Массового Поражения) я заклеил очки противогаза уснувшему соседу узбеку черной бумагой, а затем толкнул, после чего сын степей красиво скакал по классу, пока с него не сняли противогаз, мне и моему другу дали возможность реабилитироваться: была поставлена боевая задача – покрасить статуи героев нашей воинской части, которые располагались по фронту плаца.

К выполнению боевой задачи мы приступили рано утром – баталер выделил нам из своей каптерки ведро краски «под гранит» и две кисточки. На окраине плаца нас ждали 28 статуй, каждая из которых была по-типу Венеры Милосской «…без рук, но с головой…». От древнегреческого зодчества этих гипсовых болванов отличало наличие фуражки, каски или пилотки на голове. Следы прошлогодней побелки давно были опорочены грязными крымскими дождями и различными птахами, и покрасить их «под гранит» была хорошая идея, так как от многочисленных побелок каждая статуя давно утратила индивидуальность и напоминала изображение Хо-Ши-Мина в камне…

Ободрав несколько слоев штукатурки (этакого макияжа по-армейски), мы загрустили – работа показалась малоинтересной. Но мне пришла в голову блестящая мысль – красить статуи не сразу, а различные фрагменты по отдельности. Буквально через час мы имели статуи 28 негров – в белых кителях, белых фуражках, с черными лицами, белыми ушами и носами. Вот тут-то краска и закончилась. Мы пошли в каптерку, но на ее двери обнаружили огромный амбарный замок – баталер мичман Ваня уехал в город «за снабжением» и будет только после обеда.

А перед обедом – построение всей воинской части на плацу, напротив статуй героев… Обыденное построение перед сигналом «Корыто» (перед походом в столовую строем с антибелогвардейской песней) превратилось в массовое шоу – командир части орал на начальника политотдела, тот грозил всяческими неприятностями командиру роты, ну и далее – по цепочке… А в строю бушевало массовое веселье, причем больше всех веселились офицеры – молодые выпускники военного училища.

Нас заставили писать письменные объяснительные, дабы подшить куда – то там в личные дела. И еще нас наказали – меня заставили перекрашивать статуи в зеленый (!) защитный цвет (видимо, чтобы их не засекли американские спутники – шпионы с орбиты), а товарища посадили на гауптвахту на 10 суток.

Уместно добавить, что зеленая краска вскоре выгорела под знойным южным солнцем, и статуи стали голубого цвета.

Во время прохождения курса молодого бойца в качестве наставника, преподавателя и отца родного был у нас прапорщик. Эдакий симбиоз тупости, самодовольства и ничем не оправданного чувства собственного превосходства. Ну, так вот, проводит как-то этот «интеллектуальный монстр» занятия по боевой подготовке. Ходит перед строем и объясняет нам, какие мы дебилы. Дескать, ничего не умеем, ни сапоги почистить, ни из автомата стрелять, ни взрывпакет бросить. В свою очередь, мы стоим и с видимым удовольствием слушаем этот бред. Поскольку стоит возмутиться или усомниться в справедливости слов оракула, тут же будешь отрабатывать «вспышку слева» или «ускоренное перемещение по пересеченной местности». «Между тем, – продолжает прапор, – нет ничего проще, нежели бросок взрывпакета. Берем в левую руку спички, в правую – изделие, зажигаем бикфордов шнур, спички кладем в карман, а взрывпакет бросаем в сторону вероятного противника». На самом деле коробок со спичками летит в указанном полководцем направлении, а взрывпакет помещается в правый карман форменных галифе. Строй застыл в немом восторге!!! Необходимо отметить, что шнур горит секунд 6–7, за это время ни одна из 30 сволочей не обратила внимание военного гения на допущенную им роковую ошибку. Мы просто стояли и блаженно ждали! Это были лучшие мгновения моей службы!

Через отведенное Богом время раздался взрыв и одновременно с ним дикий вой! Выли все! Прапор от дикой боли в промежности! Мы от радости, удовольствия и удовлетворенного чувства мести! История закончилась вполне благополучно. Хозяйство прапора не пострадало. Репутация тоже. За неимением таковой. С этого дня единственным приветствием для него было дружное ржание. Утешением стало лишь боевое прозвище «Динамит», которое он гордо носил до конца службы.