– Смылись, пока это было возможно. Умные люди. – Она схватила тканевую сумку и картонную коробку, послав ненавидящий взор в потолок, прежде чем пронзить меня взглядом, от которого у меня зашевелились волосы на затылке. – Осторожнее, мисс учительница. Берегите свою душу.
У меня от удивления открылся рот, но до того как я смогла произнести связное предложение, она сунула вещи таксисту и забралась в черную машину, захлопнув за собой дверцу.
– Черт! – сказала Салли.
Я посмотрела, как уезжает няня, и медленно повернулась к лестнице позади меня. – Не знаю, как ты, а я немного обеспокоена.
– Une лишь немного?
– Ну… хорошо, больше чем немного. Что может быть не так с ребенком, что он спугнул свою няню меньше чем за день?
– Дерьмо! – выругалась Салли. – Il(он) est пора уносить ноги! Сейчас же! Но сперва выпусти меня из рюкзака.
– Я не стану выпускать тебя, пока не убежусь, что все в порядке…
Наверху что-то ритмично застучало, прервав и мое предложение, и мои размышления.
– Идем, идем! – приказала Салли, и рюкзак задергался.
Я расправила плечи. Странная тревожная тишина воцарилась в доме.
– Это n’est pas(не) нормально.
– Тихо. – Я глубоко вздохнула. – Нам нечего бояться маленького ребенка, даже такого, который пугает нянек.
Салли фыркнула. Я опустила рюкзак и стала подниматься по лестнице. Но не успела я пройти и полпути, как из-за угла высунулась голова и посмотрела на меня.
– Привет. Я – Изабель. Ты, должно быть, Дэмиан. – Я наконец выдохнула, хотя даже не поняла, когда это я успела задержать дыхание. Не знаю, чего я ждала, но мальчик передо мной казался на удивление нормальным. Темно-синие глаза смотрели на меня из-под густых бровей. В одной руке он держал молоток, в другой – маленькую жестяную банку. – Рада с тобой познакомиться. Ты работаешь над проектом по ремонту дома?
Когда я прошлась по лестничной площадке и поднялась еще на несколько ступенек, Дэмиан нахмурился. – Где Эбби?
– Это твоя няня?
– Я слишком взрослый для няни, – сказал он, в его словах слышалось презрение. У него был едва заметный акцент, который, как мне показалось, слегка походил на немецкий. – Она оставалась здесь, чтобы присматривать за домом, пока папа и Нелл в отъезде.
– Нелл твоя… мачеха? – догадалась я.
Он кивнул, развернулся и зашагал по темному коридору. Я последовала за ним, оглядываясь в поисках чего-нибудь, указывающего на то, что мальчик занимался злостными делами, но ничего так и не нашла. Судя по тому, что я увидела сквозь приоткрытые двери, на верхнем этаже располагались только спальни. Ни в одной из них не было ни расчлененных кошек, ни свидетельств преступлений, ни аппаратов для государственного переворота. Эбби, бывшая няня, должно быть, была чересчур нервной и совсем негодной для того, чтобы присматривать за детьми.
– Она воняет.
– Прости, что? – Я остановилась в дверях комнаты, в которую вошел Дэмиан. По разбросанной по полу одежде, включенному, но, слава Богу, без звука, телевизору и множеству электронных игрушек и приспособлений, я догадалась, что это была его комната. Два окна выходили на площадь, но Дэмиан прибил пару грязных досок к одному из них, загородив свет. Он поднял плоский кусок доски и что-то проворчал, прежде чем поглядеть на меня через плечо. – Нелл. Она воняет. Собираетесь там стоять или поможете мне?
Маленький деспотичный… я остановилась прежде чем смогла даже подумать об этом слове и напомнила себе, что говорила в репетиторском агентстве, что хорошо лажу с детьми. – Может, ты хочешь сказать мне, почему заколачиваешь окна?
– Потому что… – Он достал гвоздь из банки, которую поставил на маленький письменный стол и поднял доску. После еще одного надменного взгляда через плечо, я послушно ухватилась за край доски, чтобы он мог прибить ее к окну. – Себастьян скоро будет здесь.
– Вот как? Он всегда лазает в окна? – Я расслабилась. Почему в агентстве мне не сказали, что мальчику требуется особая помощь? Няня, видно, не смогла или не захотела иметь дело с ребенком, который смотрел на мир по-другому, но для меня это было в порядке вещей.
Дэмиан бросил на меня еще один полный презрения взгляд. – Он не может войти в дверь. Нелл наложила на нее чары. И на окна на нижнем этаже, но она не делала этого наверху.
