Мобилизованные амазонки совершают внезапное нападение на мирный муравейник. Застигнутые врасплох лесные бурые муравьи мужественно сопротивляются, отчаянно сражаясь, складывают головы на поле брани. Амазонки с молниеносной быстротой снимают с них головы или откусывают брюшко. Потом головорезы врываются в муравейник побежденных, выбегают оттуда с награбленными куколками и уносят с собой. Немало трофеев агрессоры съедают по пути, но большую часть доставляют в свои владения. Из оставленных куколок выходят рабочие. Так в гнезде полиергусов появляются военнопленные — «рабы».
Более ожесточенные схватки происходят между амазонками и краснощекими муравьями Формика руфибарбис. Как только полиергусы прорываются внутрь гнезда краснощеких, обороняющиеся отбиваются от нападающих и выбегают наружу, не забывая забрать с собой подрастающее поколение. На воле их будущим сестрам не грозит опасность. Дело в том, что у грабителей выработалась привычка захватывать черных куколок лишь внутри гнезда. А краснощекие — отчаянные муравьи, которые по доброй воле своих будущих родных сестер в плен не отдадут. Конечно, бывает, что амазонка краснощекого воина побеждает, но отобрать у побежденного куколку можно только через его труп. В действительности так и поступает захватчик. Он серповидными челюстями перекусывает краснощекого муравья пополам и завладевает трофеем вместе с головой погибшего в сражении защитника.
Если муравьи-амазонки способны только воевать, откуда же берутся их муравейники? Казармы ими приобретаются тоже бандитским способом. Самка амазонок — будущая «царица» — тайком проникает в чужой муравейник, пробирается к родоначальнице семейства не как гость, а как убийца. После убийства основательницы муравейника самка-проныра признается царицей в чужом царстве рабочих муравьев.
Муравьи-россомирмексы — тоже только вояки. Солдаты у них отборные, все большеголовые, на войну отправляются словно играючи: в челюстях лихо несут по солдату. А когда они сбиваются с дороги, несомые россомирмексы в срочном порядке спешиваются и в поисках надежной тропинки обыскивают все закоулки. Вот найдено и ограблено гнездо чужих муравьев. Трофеями-коконами нагружены как недавние пассажиры, так и их военный транспорт. В гнезде россомирмексов трофеи превращаются в рабочих муравьев и выполняют рабские внутригнездовые работы.
У крошечных крупноголовых муравьев-харпагоксенусов на войну за «рабами» уходят лишь считанные солдаты. Они захватывают в плен куколок дернового муравья-тетрамоприума.
Черный поток смерти, лавина шестиногих бульдогов, несметная свора крохотных волков — все это, только не у нас, обрушивается на все живое подобно глетчеру, сползающему с гор, сметая все на своем пути. Речь идет о муравьях-кочевниках, воспитывающих молодое поколение в походно-полевых условиях. В походе обычно участвуют 100–150 тысяч муравьев. Впереди идут разведчики, на флангах — часовые, в середине — няньки-носильщики, сзади шествует самка в окружении большой свиты обслуживающего персонала и солдат личной охраны. Носильщики в челюстях несут личинок среднего и старшего возраста. Строй муравьев может растягиваться на сотни метров, а иногда на целый километр.
Кочующих муравьев не останавливает даже водная преграда. Им ничего не стоит перекинуть через ручьи живой понтонный мост. Они сооружают его, цепляясь друг за друга. А если река широка и глубока, и тогда есть выход. Смельчаки свиваются в единый плавающий клубок с детворой и самкой посередине и бросаются в пучину. Чтобы не захлебнуться водой, муравьи-надводники временами меняются местами с муравьями-подводниками. Когда клубок причаливает к берегу, он распутывается, и поход продолжается.
На охоте кочующие муравьи-дорилины используют живые лестницы. Они забираются на деревья и, сцепляясь челюстями и ногами, составляют цепочки, свисающие с кроны до самой земли. По этим лестницам поднимаются новые полчища муравьев и вылавливают обитающих на деревьях насекомых. Случается, что ветер перебрасывает живые муравьиные лестницы с одного дерева на другое, и муравьи-легионеры штурмуют новые бастионы по подвесным мостам.
