— А приметы? — спросил Николай. — Нет примет.
— Что о нем известно?
— Ничего. В этом все дело. Известно только, что он опасный преступник и его необходимо задержать.
Милиционеры посмотрели друг на друга, потом на Левашова.
— Так вот, ребята, этот тип везет с собой... Нечто вроде саквояжа.
— Это уже легче, — сказал Николай.
— Или рюкзак, — добавил Левашов. — А возможно, чемодан или обычный мешок. Как бы там ни было, но со своим багажом он ни за что не согласится расстаться.
— Золото?
— Нет. И потом, это неважно. Главное — узнать, кто он? Известно одно — он едет в седьмом вагоне.
— Если известно, какой груз он везет, — начал было Николай, но Левашов перебил его:
— Груз небольшой. Он может уместиться в чемодане, портфеле, за пазухой, в конце концов. Наша задача — лишить его душевного равновесия. Заставить действовать и этим разоблачить себя. Для начала вы пройдете по составу и проверите документы. Большого нарушения в этом нет, и потом... интересы дела требуют. Во всех вагонах, кроме седьмого, можете отнестись к своей задаче почти формально. Но в седьмом смотрите в оба. Меня вы, конечно, не знаете. Встретится еще один наш товарищ — на него тоже ноль внимания. Вот и все.
— Что делать с гражданином, у которого документы будут не в порядке? — деловито спросил Николай.
— Задержать. Кто вас должен интересовать... Люди без сахалинской прописки. Если нет прописки, должно быть командировочное удостоверение с материка, справка исполкома, разрешение на право пребывания на острове... Все это вы знаете. И еще — никаких чрезвычайных мер. Проверка — ваша работа, скучная, надоевшая. Если обнаружите его, спокойно предложите пройти в купе к бригадиру поезда для выяснения отношений. Вряд ли он применит оружие. Ведь ему некуда скрыться.
— А если у всех документы в порядке?
— Возвращайтесь к себе с чувством исполненного долга. Но! Через час сделайте еще один обход. Не проверяя документов. Просто пройдите по составу. А в седьмом вагоне загляните в каждое купе, посмотрите в глаза каждому пассажиру. Вопросы есть?
— Когда начинать?
— Утром. Часов в девять... Не позже. Ну, ни пуха!
Левашов вернулся в свой вагон и остановился перед купе, в котором жила Лина. И удивленно скривил губы, вдруг почувствовав сердце. «Новости, — подумал он. — Чего это я... Никак старею». Он потер ладонью щетину на подбородке, пригладил волосы и громко постучал в дверь.
Выйдя из купе, Лина посмотрела в одну сторону, в другую, подняла глаза на Левашова.
— А, это вы? Что-нибудь случилось?
Левашов опять отметил про себя, что ему нравится ее глуховатый голос. Он смотрел на женщину, словно проверяя свое первое впечатление. Да, ей лет двадцать пять. И вряд ли все ее годы были легки и беззаботны. Левашов быстро взглянул на ее правую руку и, не увидев кольца, снова поднял глаза. Рука Лины невольно вздрогнула, на какую-то секунду она повернула ладонь так, чтобы не было видно ее безымянного пальца, но тут же, будто устыдившись своего смущения, подняла руку к лицу — на, смотри.
— Вам помолчать не с кем, да? — Лина была на голову ниже Левашова, и смотреть вызывающе ей было нелегко.
— Знаете, — усмехнулся Левашов, — у меня деловое предложение — давайте говорить друг другу «ты», а? Поскольку оба мы — жертвы стихии, оба пленники снега, и еще неизвестно, когда кончится вся эта катавасия... Будет излишней роскошью говорить «вы». И потом, Лина... Ведь «вы» — это временная форма обращения, так сказать, предварительная.
— Боже, да хватит меня уговаривать.
— Вот и отлично... Ты... одна едешь?
— Почему же... Нас двести человек. — Какой-то беспомощный вызов все время звучал в ее словах. Будто она заранее знала, что ее хотят обидеть, и заранее готовилась к отпору.
— Лина, ты на Урупе бывала когда-нибудь?
— Нет. И знаешь, не чувствую себя несчастной.
— А хочешь побывать?
— А что... Дело только за мной?
— Да.
— Что ж, если это не слишком дорого мне обойдется...
— Что ты имеешь в виду?
— Все. — Она в упор посмотрела на Левашова. И он только сейчас увидел как бы в отдельности ее крупные губы, чуть раскосые глаза, широкие скулы, скрещенные на груди руки и беспомощность, в которой она боялась признаться, наверно, даже самой себе.
