Левашов зябко поежился. В тамбуре было довольно холодно. Через какие-то щели снег все-таки проникал сюда, и снежная пыль, не оседая, стояла в воздухе.
— Во всем этом деле есть еще один фокус... На материк Таньке хочется. Остров для нее — каторга. Вечером, бывает, сидит-сидит, потом начинает собираться... Туфли надевает белые, платье... «Куда ты?» — спрашиваю. «В театр», — говорит. Ну-ну... Вот соберется, перед зеркалом марафет наведет, а потом подойдет к окну и смотрит на сопки, на туман, на соседский забор... «Мы не опоздаем?» — спрашивает. «Нет, — говорю, — в самый раз поспеем». А у самого мурашки по спине.
— Поживете год на материке, может, ее на остров потянет.
— Хх, — хмыкнул Борис. — И все надбавки полетят.
— А ты не слышал, как один большой оригинал решил много денег заработать? Нет? Напрасно, тебе эту историю надо знать. Но шуточку, когда кто-то бутылки сдал и машину купил, ты, конечно, слышал? Так вот, этот инициативный товарищ решил шуточку воплотить в жизнь.
— И что же из этого вышло? — Борис недоверчиво усмехнулся.
— Ничего хорошего не вышло. Что он делает — как только весной навигация открылась, отправился на Итуруп и весь сезон, до глубокой осени, бутылки собирал. А потом зафрахтовал пароход, тот все равно порожняком в Аниву шел. Погрузил свою стеклотару и отчалил. Ну, порт назначения — Анива. Показалась Анива. Запрашивают — какой груз везете? Капитан отвечает — бутылки. Анива на это говорит, что, мол, не валяйте дурака и отвечайте как положено, когда вас спрашивают. Капитан свое гнет — бутылки везу. И уточняет для порядку даже емкость бутылок и. все остальное.
— Что же делает диспетчер Анивы?
— Звонит начальнику порта и докладывает обстановку. Начальник тоже не знает, что делать, и на всякий случай командует — пароход в порт не пускать.
— И не пустили?
— Ясно! Задержали пароход на рейде. Собрали оперативку: что делать? Никогда такого не было, чтоб с Курил бутылки возили. Ну рыбу, ну консервы, ну крабы! Но бутылки! Пустые! Не было такого. И не будет, сказал начальник. И велел пароход принять на заброшенном причале, а бутылки выгрузить. Там вся команда чуть ли не неделю выгружала их. Будешь в Аниве, спроси — эти бутылки и сейчас там горой лежат.
— А что с инициатором? — спросил Борис.
— Ну, будто сам не знаешь, что бывает за нетрудовые доходы.
— Так ведь не состоялись доходы-то!
— А попытка! А использование государственного транспорта в личных целях! — Левашов рассмеялся, поняв вдруг, что Борис верит каждому его слову. — Ладно, оставим это... У тебя жена-то... когда рожать собирается?
— Недели через две.
— Тогда еще ничего.
— Что ничего?! — насторожился Борис.
— Понимаешь, пока мы с тобой о бутылках калякали, поезд стоял. И сейчас стоит.
— Мать твою за ногу! — пробормотал Борис.
Левашов натянул на ладонь рукав свитера, ухватился за покрытую изморозью ручку и надавил вниз. Ручка не поддавалась. Тогда он несколько раз ударил по ней ногой и дернул дверь на себя. И тут же словно что-то живое, белое, обезумевшее ворвалось в тамбур и забилось в нем, как в западне. Левашов опустился на одну ступеньку и увидел, что сугробы доходят до осей колес. Тогда он спрыгнул в снег и прошел вдоль вагона. Следующее колесо было занесено полностью. И ни одного огонька не пробивалось сквозь несущиеся, вытянутые в полете сугробы. Казалось, поезд стоит на дне мощного снежного потока.
Поднявшись в вагон, Левашов захлопнул за собой дверь и для верности повернул щеколду.
— Ну что? — спросил Борис. — Станция?
— Какая станция... Снег выше колес. Пошли к проводнику.
В служебном купе сидели Оля, парнишка, которого она уговорила ехать с собой, бригадир поезда Дроздов и машинист Денисов.
— Так что получается? Стоим? — спросил Левашов.
— Получается, — ответил Денисов. — Что выходит, то и получается.
— Чего же вы молчите?! — вдруг тонко вскрикнул Борис.
— А что нам, песни петь? Или кричать надо? Не в кабинете, чай... Да и паровоз от крику не пойдет. Не лошадь...
— И долго стоять будем? — спросил Левашов.
— Пока не поедем.
— Надо ведь сообщить как-то... Ну, что мы застряли...
— Кому положено, тот уж подумал об этом, — с достоинством сказал Дроздов. — А если б не догадался, все равно знают о нас. Со станции Взморье мы вышли, на Тихую не пришли... Вот и весь сказ.
