— Наверняка не найдут, — усмехнулся Рожнов. — Уже коли его видели здесь...
— Зачем же их послали в такую даль? — простодушно спросила Нефедова.
— Необходимо установить, где он жил, как жил, с кем общался, чем увлекался... И так далее. Вряд ли нужно перечислять все детали нашей работы.
— Да-да, конечно... Вы правы... — Стало заметно, что Лидии Геннадиевне гораздо больше лет, нежели это казалось. Косметика, манеры, золото словно бы в один миг потеряли свою силу. — Видите ли, вовсе не исключено, что он там и не жил. — Нефедова исподлобья посмотрела на Рожнова, пытаясь определить, как он отнесется к ее словам.
— Но как же тогда понимать запись в выписной карточке? Там вашей рукой записано, что Сергей отбыл на постоянное местожительство в Архангельск.
— Как бы вам объяснить... Сергей действительно собирался в Архангельск... Одно время. Да, собирался. Как-то в поезде он встретил мужчину, и тот обмолвился, что сам из Архангельска или направляется в Архангельск, во всяком случае, у них в разговоре что-то промелькнуло об этом городе. И мы с мужем подумали, что неплохо бы Сергею туда поехать...
— Это после истории с вытрезвителем?
— Дался вам этот вытрезвитель! Все мы были молоды, всем нам хотелось чего-то необычного... Вы согласны со мной?
— Я не очень четко уловил вашу мысль, — сказал Демин. — Скажите, когда уехал ваш сын?
— Не помню точно, где-то в январе.
— В документах указан один город, а поехал он совсем в другой, — заметил Рожнов.
— Сергей передумал, — холодно пояснила Лидия Геннадиевна. — Он не поехал в Архангельск. Он уехал в соседнюю область, если для вас это так важно.
— Куда именно? — спросил Рожнов.
— В Новоорловск. К тетке. Сестре моего мужа. Я сама отвезла его на вокзал и проследила, чтобы он сел на поезд.
— Вы ему не доверяли?
— Я — мать! — с ноткой оскорбленности произнесла Нефедова.
— Зачем вы внесли в документы о выписке заведомую ложь? — бесстрастно спросил Рожнов. — Зачем вы указали Архангельск, если сами отправили его в другой город?
— Как легко и бездушно вы раскладываете по полочкам святые материнские чувства! — горько воскликнула Нефедова.
Демин не стал говорить ей о том, что бездушие проявила она сама. Зная о том, какой славой пользуется ее сын, Нефедова отправила его к старой беспомощной женщине, у которой своих забот полон рот.
— Ну что ж, Лидия Геннадиевна, будем считать, что положение прояснилось. Осталось проверить ваши показания.
— Как?! Вы мне не верите?! — Она повернулась к Рожнову.
— Видите ли, Лидия Геннадиевна, сейчас не имеет значения, верим мы вам или нет. Совершено преступление. В нем замешан ваш сын...
— Нет, вы что-то путаете! Сережа мог запустить снежок в окно вытрезвителя. Мог. Не отрицаю. Мог без разрешения проехаться на колхозной кляче... Но преступление... Нет.
— Разберемся, — пообещал Рожнов.
— Надеюсь, — сказала Нефедова, поднимаясь. — Если бы вы знали, каким успехом он пользуется у девочек! Не будете же вы отрицать, что он, кроме всего прочего, просто красивый молодой человек! — выдержка изменила Нефедовой, и она заговорила плачущим голосом. — Имея в жизни все это, спутаться с какими-то алкоголиками, которым для счастья не нужно ничего, кроме стакана выпивки?! Зачем это ему?! Зачем! Должны же вы хоть немного понимать людей! Сережа рожден для хорошей, достойной, красивой жизни! А вы пытаетесь втолкнуть его в эту кошмарную историю только потому, что он совершил несколько шалостей? Вспомните свою юность!.. Неужели...
Не договорив, Нефедова покинула кабинет.
Вечером Демин созвонился с Шестаковым. Он хорошо представил его себе — пиджак на спинке стула, сам в белой рубашке и жилетке, похаживает от окна к двери.
— Шестаков слушает! — воскликнул он с подъемом, будто заранее знал, что сейчас ему сообщат что-то радостное.
— Здравствуй, Георгий Петрович! Демин беспокоит.
— О! Сколько лет, сколько зим! Зря уехал! У нас такие события, такие события!
— Что же произошло за последние восемь часов?
— Тебя интересует, что думает тетка о своем племяннике Нефедове?
— Да, я знаю, маманя послала его на перевоспитание. Вряд ли тетка добилась больших успехов в этом благородном деле.
