Наутро Демин чувствовал себя разбитым, и не было у него никакого желания заниматься чем бы то ни было. Правда, холодный душ и чашка кофе немного поправили его настроение, но не настолько, чтобы ощутить себя готовым к каким-то действиям. К электричке он шел медленно, запрокинув голову и прижав затылок к плечам. Но голова оставалась тяжелой, и все события прошедшей ночи вспоминались как невнятный сон. В вагоне он сел к окну, тут же заснул, и только сочувствие женщины, разбудившей его, на конечной станции, спасло его, иначе пришлось бы по шпалам добираться из железнодорожного тупика.
Подходя к управлению, Демин попытался как-то разобраться в своих ночных впечатлениях, составить о них четкое мнение, но они представлялись неясно, словно подернутые дымком, впрочем, каким дымком, самым настоящим дымом. Было ощущение, что он видел сгоревший дом, пострадавших людей на подтаявшем мартовском снегу не этой ночью, а, по крайней мере, год назад.
— Что скажешь? — спросил его Рожнов.
— У пострадавших, видимо, был большой праздник. Они собрались, выпили, посидели, расслабились... Может быть, вспомнили молодость, времена далекие и невозвратные, когда все было прекрасно... Да, Иван Константинович, от праздников ждут чего-то большего, нежели от будней, и людям так не хочется, чтобы эти их ожидания оказались пустыми... Поэтому, когда ничего в праздники не происходит, они силком стараются наполнить их если не радостью, то хотя бы радостными криками.
— Продолжай, Демин, я внимательно тебя слушаю, — проговорил Рожнов. — Вижу, ты отдохнул, мыслишь свежо и проницательно, уверен, что ты выведешь нас на верную дорогу.
Рожнов положил на холодное настольное стекло плотные тяжелые ладони, остудил их, потом прижал к вискам. Заметив пристальный взгляд Демина, смутился.
— Понимаешь, — сказал Рожнов, — я могу сутками не есть, неделями куда-то мчаться, годами не ходить в отпуск, но я не могу не спать, не могу, что делать... Ты что-то говорил о выпивке?
— Я хотел только сказать, что выпивка и уважение ближних часто взаимосвязаны. Выпивка сделалась формой общения, вам не кажется, Иван Константинович?
Рожнов шумно вздохнул, перевернул листок календаря, посмотрел на часы.
— Мне нравится твоя вдумчивость, Демин, — сказал он серьезно. — Это хорошее качество. Надеюсь, оно окажется полезным. Кстати, хозяин дома, этот Жигунов, когда-то был известным человеком в городе. Последнее время старик запил, хотя особых причин вроде и нет...
Подходя к своему кабинету, Демин услышал за дверью телефонные звонки. «Что-то последнее время события поторапливают меня, — подумал озадаченно. — Дома звонят, здесь кому-то невтерпеж...»
— Да! — крикнул он в трубку. — Слушаю!
— Демин? Доброе утро, Валентин Сергеевич, — прозвучал неторопливый, даже слегка замедленный голос, и Демин сразу догадался — медэксперт.
— Здравствуйте, Степан Александрович. С вашей стороны очень любезно...
— Я же сказал вчера, что позвоню.
— Спасибо, Степа. Ты настоящий друг.
— Скажи, Валя, только откровенно, что ты думаешь о ночном пожаре?
— Версия напрашивается сама по себе... Собралась компания... Крепко выпили, некоторые отключились... Кто-то захотел покурить... И так далее. Может быть, в деталях что-то путаю, но пожарные склоняются именно к такой мысли.
