— Не, мужики, я пас. Я понимаю, что я самый молодой, что с меня причитается, но вы же знаете мою биографию, а я еще толком никого не знаю… Я потом отработаю, — взмолился лейтенант.
— Минер, давай!
— Нет. Я просить не умею. Меня сразу пошлют. Я тоже пас.
Опять пришлось все расхлебывать самому инициатору.
Третий день тоже читали и молчали (как раз в этот день произошел «монголо-советский инцидент»). Вечером КГДУ проявил инициативу и предложил сходить поужинать в вагон-ресторан. Ну, пошли. У минера со штурманенком денег не оказалось, попросили занять. Но жизнь есть жизнь. Пришлось еще раз доказывать способность к самоорганизации. Составили общий бюджет, распорядок дня, расписали дежурство по купе.
Жить стало легче. Завтрак просыпали, обедали в вагоне-ресторане, ужинали в купе. Дежурному по купе вменялось в обязанности добывать. То есть, выскакивать при остановках поезда и закупать еду и спиртное для ужина — в некогда богатой и зажиточной Сибири задача не из легких. И вот настал черед минеру быть добытчиком и кормильцем.
А надо сказать, что минер — это не должность, а призвание. Минер — это профессиональный убийца, киллер. Он не должен быть умным, он должен быть решительным и непоколебимым. Наш минер обладал этими бесценными качествами сполна. Выскочил на каком-то сибирском полустанке вечером в одних комнатных тапочках и тут же вернулся.
— Что, за ботинками? Смотри, поезд скоро тронется, — язвительно бросил сверху управленец-прибалт.
— Нет, зачем. Я уже все взял, — парировал минер.
— ????? — все удивленно уставились на кормильца.
— Вот бражка, — и минер с достоинством водрузил на столик видавшую виды авоську. В ней действительно брякали шесть пивных бутылок с некоей мутной жидкостью.
— Покажи, — протянул руку управленец. Он долго вчитывался в этикетку. — И это все?
— Все, на больше не хватило.
— Не знаю, как все, а я к этой гадости и не притронусь, — обиженно заявил гордый прибалт.
— А ты? — решительно спросил минер лейтенанта.
— Я как все, — обреченно произнес лейтенант.
— Ну, не хотите — как хотите. Это не самопал, а государственная. Вон этикетка есть, и пробка закатана.
— Ты читать умеешь? Смотри — кооператив «Зима».
— ???? …я же хотел, как лучше… да и темно уже было…
— Скажи уж, что лень было из тапочек в ботинки влезать. Протянул дотемна.
— Так… и что с ней делать?
— Делай что хочешь. Я тебе все сказал, — и на другой бок к стенке.
— Поставь пока, завтра разберемся. Утро вечера мудренее, — посоветовал КИП-овец.
Встали поздно. Стоял теплый весенний месяц март, но здесь, в сибирской глубинке, все это ощущалось только в полдень. Ночью в вагоне топили, а минер умудрился поставить бутылки с бражкой именно на батарею. Хорошо еще, что топили периодически, и лишь это спасло от неминуемого взрыва. Но критическая масса была уже достигнута, мутный алкоголь мощно давил на стенки сосуда согласно закону Паскаля — во все стороны. Это быстро сообразил заступающий на дежурство КИП-овец.
— Народ, подъем! Забьем «козлика» перед обедом, я домино принес.
— Давай. Как играть будем?
— Механики против «люксов».
— А на что?
— На бражку. Кто «козел», тот и пьет.
— Может, наоборот?
— Можно и наоборот.
— Я еще вчера сказал, что эту гадость пить не буду.
— Тогда не проигрывай!
— Или не выигрывай?
— Ладно. Поехали?
— Поехали.
Вагон опять затопили. Успеть бы! Сосчитали «рыбу».
— Ну, минер, давай. — КИП-овец бережно протянул бутылку и складной ножик с открывашкой (пробка была закатана на совесть). От вздрагивания из мутной глубины бутылки на поверхность побежали упругие струйки пузырьков. Даже минер заподозрил неладное.
— Мужики, она, кажется, того… и в стакан не нальешь!
— Минер! Кто же бражку пьет стаканами! Бражку давно пьют «с горла», даже лондонские аристократы. Только ты не мямли — открыл и сразу в рот… Понял?
— Понял, — минер проникся решительностью и твердостью, как перед магическим словом «Пли!». «Живой центнер» вжался в угол, прибалт-управленец взмыл на верхнюю полку. КИП-овец хладнокровно сидел напротив и подавал команды.
— То-овсь…
— Есть товсь!
— Пли!!!
Минер с ловкостью театральной буфетчицы сковырнул пробку и с обреченностью человека, у которого «горят трубы», решительно сунул бутылку в рот. Все происходило очень-очень быстро, и борьба длилась с полсекунды. За это время выражение лица минера сменилось несколько раз: смелость и решительность уступили место недоумению, растерянности, а затем и панике; глаза полезли из орбит.
