А в Восточном секторе враг завладел-таки утром деревней Шицли, к которой рвался еще накануне. Но на поддержку отошедшим здесь морякам Осипова был переброшен на машинах резервный батальон пограничников. Вместе с моряками они окружили Шицли, а затем очистили деревню от противника, не выпустив из мешка ни одного неприятельского солдата. Враг зарвался — и поплатился за это.
В вечерней оперсводке штаб сектора сообщал, что позиции 1-го морского полка восстановлены, а в Шицли взято двести пленных и захвачены довольно значительные трофеи: восемнадцать орудий, три легких танка, броневик… Таким образом, тут итог дня был в нашу пользу.
* * *
По обе стороны железной дороги на Тирасполь раскинулась до самого горизонта гладкая, ровная степь.
Впрочем, ровная она не совсем. Если ехать на машине от Одессы, все кажется, что вот-вот очутишься на каком-то гребне, откуда откроются еще более широкие просторы. Но никакого гребня впереди нет — так ощущается плавный, постепенный подъем всей равнины в направлении с юга к северу, от моря в глубь суши.
До первых боев под Одессой мне довелось проезжать здесь только раз или два. Но очень запомнилась эта слегка покатая степь за станциями Выгода и Карпове, пересеченная кое-где темно-зелеными полосками лесопосадок. Она так и вставала перед глазами, когда я старался по нанесенной на карту обстановке представить, что происходит в тех местах.
18 августа продолжались упорные бои и в районе Кагарлык, Беляевка, и в Восточном секторе. Однако главные события дня развернулись в Западном секторе — в этой самой степи. После короткого, на неполных двое суток, затишья враг возобновил наступление против 95-й дивизии, и притом более крупными силами, чем вводил в бой где-либо на одесских рубежах до сих пор.
Дивизия успела подготовиться к отражению нового вражеского натиска. В. Ф. Воробьев считал себя учеником известного генерала Д. М. Карбышева, теоретика полевой фортификации, и старался, чтобы дивизионная полоса обороны была оборудована в соответствии с требованиями военно-инженерной науки.
Василий Фролович признавался потом, что ему не давали покоя воспоминания о новых траншейных машинах и окопокопателях, образцы которых он видел на каком-то полигоне под Москвой. А тут надо было радоваться, что хватает лопат. Как крепежный материал и для перекрытий использовали шпалы и рельсы с железной дороги (когда выяснилось, что у нас будет бронепоезд, разборку пути остановили). А чтобы враг не застал работающих бойцов врасплох, впереди окопов развешивали на натянутой проволоке консервные банки и куски жести: если кто сунется ночью, все это загремит…
Воробьеву определенно повезло с командирами полков. 90-м стрелковым командовал уже упоминавшийся полковник М. С. Соколов, который начал войну начальником штаба этой дивизии. Командиром 161-го стрелкового полка- он оборонялся на центральном участке сектора, по обе стороны железной дороги, был полковник С. И. Серебров, солдат первой мировой войны и активный участник гражданской, с тех пор непрерывно служивший в Красной Армии. Третий стрелковый полк дивизии — 241-й — возглавлял полковник П. Г. Новиков, имевший опыт боевых действий в Испании.
Эти три полка держали фронт теперь уже против пяти неприятельских дивизий. Противник имел здесь в первом эшелоне 3-ю, 7-ю пехотные и часть 1-й гвардейской дивизии, во втором — 5-ю и 11-ю пехотные. Еще две дивизии, как подтвердили потом неприятельские штабные карты, когда они оказались в наших руках, сосредоточивались в тыловом районе.
Неделю назад враг пытался с ходу прорваться к Одессе вдоль железной дороги, не предполагая, очевидно, встретить прочную оборону среди ровной степи. В последующие четыре-пять дней он, безуспешно штурмуя наши позиции, потерял здесь до трех тысяч солдат и офицеров. Нельзя, конечно, поручиться за абсолютную точность цифр, приводившихся в донесениях из 95-й дивизии. Но перед ее окопами скопилось на некоторых участках столько убитых врагов (убирать их румынское командование не пыталось), что пришлось в одну из ночей доставить на передний край гашеную известь и с ее помощью ликвидировать очаги зловония.
