Майор Шестаков вскоре был назначен командиром истребительного полка.
Тогда же, в двадцатых числах июля, привелось впервые встретиться с генерал-майором Иваном Ефимовичем Петровым. Полки кавдивизии, которую он формировал, стояли в разных местах, в том числе в самой Одессе, и комдив часто бывал в штарме.
Генерал Петров ходил в кавалерийской портупее. Он носил пенсне, которое иногда, в минуты волнения, вздрагивало от непроизвольных движений головы последствие, как я узнал потом, давнишней контузии. В его облике, в манере держаться сочетались черты прирожденного военного и интеллигента, что, впрочем, было характерно не только для внешности Петрова.
Иван Ефимович принадлежал к людям, сразу располагающим к себе, внушающим не просто уважение, но и чувство симпатии. Что же касается бывалых кавалеристов, собравшихся в его дивизии, то они, судя по всему, быстро признали в генерале старого конника.
В эту дивизию — она стала именоваться 1-й кавалерийской — пришло много запасников-ветеранов. Некоторые прибывали в буденовках, сбереженных с гражданской войны. Под стать бойцам подобрался и командный состав: тоже большей частью прошедший закалку тех огненных лет.
5-й кавполк, который комплектовался в Котовских казармах, принял вскоре капитан Федор Сергеевич Блинов. Воинское звание командира, конечно, малость отставало от должности, но это было дело поправимое. Зато эскадрон он водил в сабельные атаки еще против врангелевцев.
Ясным июльским вечером, когда город еще не остыл от дневного зноя, полк Блинова уходил из Одессы на фронт. Он проследовал по центральным улицам — с трубачами во главе колонны, с пулеметными тачанками, со своей легкой артиллерией. Вечер выдался спокойный, без бомбежки, и тротуары заполнила густая толпа. К конникам тянулись руки с букетами цветов. Их напутствовали возгласами: "Бейте фашистских гадов!"
Маршрут полка пролегал мимо дома Пушкина, свято чтимого одесситами. Приблизившись к нему, капитан Блинов скомандовал равнение. Никакими уставами это, конечно, не предусматривалось. Но как много сумел выразить старый буденновец этой командой, поданной в порыве высоких чувств!
Через Пересыпь полк направился в Лузановку — одно из немногих вблизи Одессы мест, где достаточно густых деревьев, чтобы замаскировать тысячу коней. А несколько дней спустя конники встретились с врагом.
* * *
Тем временем у Днестра продолжалась перегруппировка войск левого крыла Южного фронта, повлекшая новые изменения в составе Приморской армии, а затем и в границах нашей полосы обороны.
28 июля В. Ф. Воробьев, вернувшись от начальника штаба, продиктовал для записи в журнале боевых действий:
— "Пятьдесят первая стрелковая дивизия выводится в резерв командующего фронтом… На занимаемом рубеже ее сменяет двадцать пятая стрелковая двумя полками…"
Таким образом, из трех дивизий, составлявших 14-й корпус — первооснову Приморской армии, за нами оставалась лишь 25-я Чапаевская. Правда, из 9-й армии передавалась в Приморскую 95-я стрелковая дивизия, но вместе со своей полосой обороны: от Тирасполя до Григориополя — сорок с лишним километров фронта, если считать по прямой…
Все это, несомненно, означало, что положение у наших соседей справа становится все более напряженным. Два дня назад 72-я дивизия немцев форсировала Днестр между Григориополем и Дубоссарами, где река делает большой изгиб. Вражеский плацдарм на левом берегу ликвидирован не был, и, очевидно, противник наращивал там силы.
Но сперва о нашей новой дивизии. Она и в мирное время входила в состав войск, прикрывавших западную границу. Участвовала в финской кампании… Словом, кадровая дивизия с богатыми традициями. Отечественную войну она встретила в боевой готовности, поднятая по тревоге за два часа до нападения врага.
Было известно, что 95-я Молдавская стойко оборонялась на Пруте, что в начале июля она нанесла поражение 35-й румынской дивизии (с этим успехом отличившиеся полки поздравило командование Южного фронта). К Днестру дивизия вышла, понятно, не без потерь, но вполне боеспособной. Однако, зная все это, мы не могли тогда дать себе отчета, какую реальную боевую силу получит Приморская армия вместе с новым значительным участком фронта на своем правом фланге. Да и как выглядел сейчас этот фланг, было не особенно ясно.
