- Аст, останешься здесь. Вирс, возвращаешься со мной в лагерь. Будем переправляться здесь, - решил Анамар, пришпоривая коня.
Верема встревоженно вглядывалась в пелену дождя. Анамар и двое его людей все еще не вернулись. И на сердце с каждой минутой становилось все тяжелей. Наконец сквозь сплошной поток воды появились контуры двух фигур, и псица удовлетворенно улыбнулась, убедившись, что с полукровкой все нормально.
- Сворачиваем лагерь! - отрывисто скомандовал блондин, отбросив с лица мокрые волосы.
Наемники действовали быстро и слаженно. Горячий напиток разливали в пустые фляжки, и закапывались в землю горящие магические угольки. Хорошо, что лошадей не расседлывали, так что сборы заняли всего несколько минут.
Верема, слив в кружки остатки влаги, направилась к промокшим разведчикам.
- Вот, согрейтесь немного.
- Спасибо, красавица, - подмигнул ей ветеран, а блондин только кивнул, прихлебывая горячий отвар. Псица с прищуром оглядела полукровку. За последние пару дней она не видела его спящим.
"Когда найдем место для ночевки, надо будет ему в отвар капнуть укрепляющей настойки, что Реана дала", - решила она.
Сидя в седле, девушка несколько секунд медлила, затем, укорив себя за изнеженность, со вздохом направила лошадь вперед, под холодные струи проливного дождя.
Хотя никто не посмел оспорить принятое Анамаром решение, наверняка у всех, глядящих на бурную воду, закрадывалось сомнение в успехе переправы. Тревожно ржали лошади, не желающие заходить в такую неспокойную реку, но все же покорявшиеся стальной воле своих всадников. От холода сводило пальцы. Веревка скользила, и за нее приходилось цепляться так, что грубые волокна едва ли не рвали кожу.
Оборотень направил коня к предводителю наемников, который стоял чуть в стороне, провожая каждого человека задумчивым взглядом.
- Все идет хорошо, - заметил Шанкар, - маги страхуют животных и людей.
- Все будет хорошо, когда мы окажемся на другом берегу, - отозвался беловолосый, не глядя на собеседника.
- С этим не поспоришь, - согласился метаморф, и его ухмылка была идентичной той, что появилась на лице Анамара.
Считается, что полукровки не подвержены болезням и простуде. Анамар чихнул и зло ругнулся себе под нос.
Шанкар только покачал головой и подумал, что блондин как всегда стал исключением из правила. Пара дней под проливным дождем и переправа в ледяной воде сделали свое дело, наградив его всеми симптомами основательной простуды. Не помогли даже укрепляющие настои Реаны, которыми его пичкала Верема. Процесс лечения воительница превратила в целое представление для всего отряда. Даже если блондин не становился ребенком, своим вторым воплощением, во время приема гадких смесей, она уговаривала его как несмышленыша, явно получая от этого удовольствие, и доводя самого предводителя наемников до белого каления.
- Я обещала Реане, что присмотрю за тобой, - сообщала она каждый раз, когда он приходил в бешенство. - Не досмотрела. Теперь вживаюсь в роль няньки.
Впрочем, Шанкар был вынужден признать, что выбранный ею путь - единствен верный. Чтобы не кочевряжиться на глазах у такого количества народа, Анамар безропотно сносил все издевательства над собой.
Порядочного человека можно легко узнать по тому, как неуклюже он делает подлости.
NN
Реана протянула руки к огню. Теперь, когда у нее выдался спокойный вечер, не наполненный безумной усталостью и изобретательными выходками ее напарника, можно было неспешно обдумать все произошедшее. Пришло понимание, что несмотря на свою нелюбовь к путешествиям, она снова оказалась на Тракте. И опять одна. Только ни Анамара, ни Веремы, ни… даже Шанкара, или особенно его, рядом не было. Рядом нет никого, кто стал ей дорог. И что самое неприятное - она сама их бросила. Хотя раньше она так не считала. И теперь рядом лишь звездноглазый наемник, который доводил ее до белого каления. И все равно она шла за ним, хотя чувство самосохранения кричало, чтобы девушка держалась от него подальше.
Она не понимала, почему он спас ее от псов, но просто приняла это к сведению. Она каждый раз ему уступала, слушалась и делала то, что он говорил. Не могла не слушаться. И не понимала причины этой покладистости. И лишь сильнее раздражалась от собственной беспомощности.
