Хорас медленно открыл дверцу и поставил ногу на землю. Ему потребовалось сделать усилие, чтобы вылезти. У него явно был артрит или что-то подобное. Возраст — лет семьдесят, лысый, на руках пигментные пятна. Невысокий, коренастый, не толстый. В общем, еще достаточно крепкий. И на монстра Хорас Ричлер не был похож. Впрочем, монстры редко выглядят отталкивающими.
Пока он двигался к багажнику, из автомобиля вышла Греттен. Она тоже шла медленно, хотя была подвижнее. Во всяком случае, у багажника оказалась раньше мужа и ждала, пока он вставит ключ и поднимет крышку. Маленькая женщина, ростом, наверное, метр пятьдесят, и весила не более пятидесяти килограммов. Жилистая. Вытащила из багажника несколько пакетов с покупками из супермаркета и направилась к двери. Муж закрыл багажник и последовал за ней. Они приблизились к дому и исчезли за дверью, не произнеся ни слова.
Я сидел, обдумывая увиденное, пытался сделать какие-нибудь выводы, но не смог. Однако у меня сложилось впечатление, будто эти двое существуют как на автомате, доживают жизнь без всякой цели. Я попробовал всколыхнуть в себе какую-то враждебность к ним, но мне почему-то было их жаль.
Когда «олдсмобил» подъехал к дому, я собирался выскочить из машины, подбежать и высказать в лицо Хорасу Ричлеру все, что я о нем думаю. Напомнить, как ужасно он вел себя со своей дочерью. Заявить, что такой черствый, жестокий ублюдок не имеет права называться отцом. Его дочь выросла хорошим человеком, и ее жизнь удалась, несмотря ни на что. У него чудесный внук, но дед его никогда не увидит.
Но я остался сидеть в машине, наблюдая, как Хорас Ричлер вошел в дом со своей женой Греттен и закрыл за собой дверь.
Затем я отправился домой. Джан об этом так и не узнала.
И вот сейчас, возвращаясь с отцом домой после осмотра моста, я вспомнил о Ричлерах. А если Джан все эти годы хотела высказать родителям то, на что я не решился, находясь тогда у их дома? Может, она так и не сумела забыть жестокость отца и, перед тем как расстаться с жизнью, решила встретиться с ними в последний раз?
— Это хорошо, — сказал отец, — что мы там ничего не нашли. Хорошо. Значит, есть надежда, что она жива.
— Да, — отозвался я, — но Джан упоминала еще о мосте через водопад. Но там всегда люди, так что если бы она на этом мосту что-нибудь с собой сотворила, в полиции об этом немедленно бы узнали.
— Видишь, вон тот тип в машине свернул, не включив поворотник? У него что, отсохли бы руки?
Затем отец возмутился действиями еще нескольких водителей и, поскольку я никак не отреагировал, посмотрел на меня.
— Тебе вроде понравилась моя мысль, что Джан могла поехать к своим родителям.
— Да.
— Надо узнать их адрес. Но поскольку Джан с ними не общалась более двадцати лет, неизвестно, живы ли они.
— Они живы.
— Да? Откуда ты знаешь?
— Живут в Рочестере.
— Она тебе рассказала?
— Нет, я сам докопался.
— Тогда им надо позвонить, узнать, там ли она. Сколько туда ехать? Часа три-четыре?
— Около трех, — ответил я. — Но звонить не стану. Боюсь, они не захотят со мной разговаривать, если узнают, что дело касается их дочери.
Отец покачал головой.
— Как могут родители быть такими?
Мы подъехали к дому. Мама встретила нас в дверях. Уже стемнело, на улице зажглись фонари.
— Ничего, — ответил я на ее вопросительный взгляд. — А тут есть новости? Может, звонили из полиции?
Она покачала головой. Мы вошли в дом. Итан в гостиной придумал новую игру. Забирался на диван и спрыгивал на пол. Мама и не пыталась его угомонить. Я поцеловал сына и пошел в кухню. Достал карточку детектива Дакуэрта, набрал номер его телефона.
Он немедленно ответил.
— Это Дэвид Харвуд, — произнес я. — Решил позвонить на всякий случай.
— У меня пока нет ничего нового, — сухо проговорил детектив.
— Но поиски продолжаются?
— Да, мистер Харвуд, продолжаются. — Он помолчал. — Если к утру ситуация не прояснится, придется дать объявление в газете и на телевидении.
— Утром, вероятно, меня здесь не будет.
— А куда вы собираетесь?
— В Рочестер, к родителям Джан. Она не имела с ними никакой связи, наверное, двадцать лет, но я подумал, что у нее могли появиться какие-то причины для встречи: например, захотелось наконец высказать все, что она о них думает.
