Но, к сожалению, длилось это недолго. Солнце начало быстро опускаться, и это нарушило наш мечтательный настрой. Мы понимали, что уже через полчаса будет совершенно темно. Вряд ли кому-то захочется оказаться на леднике на высоте 13 000 футов ночью. Следовало спешить.
К счастью, мы с Китом были очень опытными лыжниками и умели прекрасно глиссировать. Мы правильно сделали, что из всего снаряжения выбрали именно альпенштоки. (Конечно, по-хорошему нам бы еще взять с собой веревки. Никогда не ходите в горы без них!) Ими нужно зацепиться за снег, а потом в буквальном смысле соскальзывать на ботинках, как на лыжах. Для увеличения скорости необходимо наклониться вперед, для снижения – отклониться назад. Северный склон был очень опасным из-за скрытых, невидимых глазу расщелин, поэтому мы предпочли ледяной южный склон.
Нам потребовалось меньше тридцати минут, чтобы спуститься; гнали мы со скоростью тридцать миль в час. Не могу сказать, что мы получили удовольствие от спуска: нет ничего хуже, чем ледяной ветер, если вы одеты не по погоде.
К тому моменту, как мы оказались внизу, уже было темно так, что хоть глаз выколи. Мы нашли одежду, оставленную у подножия ледника. И мула. Мы натянули на себя теплые куртки и отыскали спички. Мы привязали себя веревкой друг к другу и стали зажигать спичку за спичкой, подсвечивая себе дорогу, чтобы не упасть в реку.
Наконец мы увидели яркое пламя: Синтия разожгла огонь. Но вместо того чтобы оседлать лошадь и отправиться за помощью, она сидела и ревела. Я выпустил залп из пистолета, который у меня был с собой, чтобы дать ей понять: мы уже близко. Когда она наконец заметила нас, то кинулась навстречу. В итоге я был рад, что она не покинула нас.
Мы с Китом оказались слишком самонадеянными – да что уж там, повели себя как полные идиоты, решив, что сможем за день добраться до вершины, имея при себе лишь половину необходимой экипировки, и спуститься вниз до захода солнца. Излишняя самоуверенность чуть не погубила нас. Хорошо хоть, что мы до этого проходили курсы выживания и знали, как пользоваться имевшимся у нас снаряжением.
Это нас и спасло – и мы не превратились в мертвых идиотов.
Тем не менее я рад, что нам удалось покорить эту вершину. Независимо от того, сколько вам лет, не переставайте бросать себе вызов, отправляясь на поиски новых приключений, но действуйте при этом с умом. Пожалуйста.
В соответствии с законом 1973 года, принятым в защиту пожилых американцев, моя церковь была выбрана в качестве места, где можно было устроить пункт питания для престарелых людей. Я изъявил желание управлять им и поговорил об этом с властями Лос-Анджелеса. Не успел я вернуться домой, как мне позвонили. Жена сказала: «У тебя есть работа».
Я ведь уже имел опыт общения с молодежью в лагере, а также выступал в школах. Теперь же мне предстояло наладить контакт с новой аудиторией – пожилыми людьми, а для этого мне следовало приспособиться к их темпу жизни и многое узнать о питании. Я заботился о создании подходящей атмосферы, чтобы старики не чувствовали себя одинокими. Мне нужно было помочь им обрести дом. Я очень сблизился со своими подопечными, но таков уж закон природы – некоторые из них умерли.
Уход из жизни близкого человека всегда что-то меняет в вас. И хотя я не понаслышке знал о том, что такое смерть, еще со времен войны, мне приходилось заново учиться справляться с ее последствиями. Когда-то в Университете Южной Калифорнии я ходил на курсы и читал книги о том, как себя вести в стрессовой ситуации, когда вы сталкиваетесь с истощением физических и моральных сил, и понял, что такое выгорание является по меньшей мере следствием хронического стресса. Чтобы справиться с ним, нужно оставаться максимально активным.
Когда Джордж Ходэк брал у меня интервью для LA84 Foundation, он спросил, пришлось ли мне из-за спортивных травм или ранений во время войны – а также, что уж скрывать, из-за возраста – ограничивать себя в занятиях спортом; стал ли я, например, меньше кататься на лыжах или коньках? И вот что я ему сказал:
Нужно научиться адаптироваться. Нельзя сдаваться. Нужно приноравливаться к обстоятельствам. У меня очень болит колено, лодыжка и спина – постоянно. Но что тут поделаешь?! Сложить крылья и сидеть сиднем? Просто необходимо настроиться решительно и не киснуть. Из-за своего больного колена я был вынужден учиться кататься на лыжах в совершенно иной манере, чтобы снизить давление на суставы. Я обнаружил, что спускаться по самым крутым склонам Маммота не так больно, как по сугробам, расположенным ниже, даже притом что последние гораздо ровнее. Поэтому теперь я предпочитаю более опасные трассы. А еще, чтобы поддерживать себя в форме и тонусе, я каждый день катаюсь на скейтборде. Насколько я знаю, этот факт расшевелил нескольких пожилых людей, особенно среди прихожан моей церкви. Я много раз замечал, как, завидев меня, бегущего к почтовому ящику, многие водители останавливались, не веря своим глазам. Ведь они только что видели седовласого старикана, плетущегося вдоль по улице [здесь Луи засмеялся]. Полагаю, для них это было шоком. Но меня это мало волнует. Я вижу в себе ребенка. Я балую себя так, словно я молод. Я игнорирую боль. Я не умею по-другому.
