Не отступать и не сдаваться - страница 39

Я отсигналил ему: O-K, O-K, O-K. И вскоре все небо заполонили самолеты – во всяком случае, такое создавалось впечатление.

Позже я узнал, что пилот разослал сообщение: «Три красотки с длинными волосами…» Иначе кто бы откликнулся на наши позывные о помощи?

Самолеты опускались так низко, как только могли, лишь бы подобраться поближе и взглянуть на девушек. А один чуть не зацепил нашу неработающую радиоантенну. Девушки хорошо выполняли свою роль: стоя на палубе, они махали пролетавшим мимо пилотам.

Вдруг мы увидели корабль береговой охраны. «Смотрите, – сказал я. – Ребята, я столько раз уже пропадал без вести. То-то будет очередная потеха журналистам. Пожалуйста, не говорите им мое имя. Я придумаю для них что-нибудь, например назовусь Луи Досси, как мой дядя».

Мое решение было единодушно одобрено. Корабль береговой охраны подошел ближе, нам бросили трос. Мы взошли на борт, и я представился согласно ранее составленному плану.

Вскоре мы уже были в Авалоне; прогулочный катер Томми взяли на буксир.

А что же случилось с Гарри? Как выяснилось, ему удалось выйти на сушу – но в необитаемой части Каталины. Ему пришлось пешком идти в Авалон, где он и сообщил о произошедшем береговой охране.

Мы заправились и вернулись на материк. А еще я взял контакты того, первого пилота, и сдержал слово, отправив ему позже имена девушек и телефон театра Эрла Кэрролла.

Последний рвал и метал, и нам так и не представилось возможности уладить ситуацию. Они с Берил Уоллес погибли в авиакатастрофе 17 июня 1948 года.

Извлек ли я урок из этой ситуации? Безусловно. Не доверяйте важные дела малознакомым людям – особенно если от них может зависеть ваша жизнь.

И еще кое-что: ситуации бывают разными, но красивая женщина всегда может пригодиться.

Встреча с Синтией в аэропорту Бербанка, 1945.

Несколько недель спустя мы поженились. В 1949 году любовь и преданность Синтии осветили мне путь к возрождению

Сначала я пережил войну, а по возвращении с нее мне предстояло пережить себя. Несмотря на хорошие, добрые времена и все то внимание, которое мне уделяли, я чувствовал, что тучи над моей головой сгущаются. Мне снились кошмары, и я с криком просыпался в холодном поту: в них я пытался убить Птицу. С бегом было покончено, я больше не мог участвовать в соревнованиях, и эта мысль разбивала мне сердце. Я хотел разбогатеть, но вместо этого потерял все деньги. Я стал пить и постоянно ввязывался в драки. Я знал, что сбился с пути, но не знал, что с этим делать.

Ситуация выглядела еще более неприглядной, учитывая тот факт, что по жизни я был оптимистом и умел выпутываться из любых передряг. Но в тот период я утратил положительный настрой. Я чувствовал себя брошенным, обманутым, потерявшим надежду. Мне казалось, что жизнь несправедлива. Я погряз во фрустрации и отчаянии. Я не мог винить во всем себя и поэтому винил Бога, в которого на самом деле верил, но никогда о нем не думал. Я совершенно забыл об обещании, данном мной Ему, должно быть, тысячу раз на спасательном плоту.

Я помню, как однажды мы с женой ехали на машине по Голливудскому бульвару и вступили в перепалку с парнем, переходившим дорогу по зебре перед моим автомобилем. Он вдруг остановился, на мой взгляд, безо всякой на то причины. Я не успел затормозить и чуть не задел его, объезжая слева. Он развернулся и плюнул в стекло со стороны пассажирского сиденья, где сидела моя жена. Я остановился и выскочил из машины. Я уже был готов вытряхнуть из него всю душу, но тут Синтия закричала: «Нет, Луи, нет! Пожалуйста! Не делай этого!» – и заставила меня вернуться в машину.

В другой раз, в Ньюпорт-Бич, я заходил с приятелями в бар. Какой-то здоровяк резко открыл дверь и неожиданно свалил меня. Он превосходил меня на сорок фунтов. Поблизости был пляж, и я вытащил его на песок. Я знал, что придется поплясать вокруг него, чтобы умотать. Именно это и произошло. Как только он чуть запыхался, я стал тузить его кулаками, пока он не рухнул.

Я никак не мог избавиться от ненависти. Что еще хуже, мой брак с Синтией достиг критической отметки. На публике я вел себя по отношению к ней жестоко. Дома у нас постоянно летали вещи и билась посуда. Однажды Синтия схватила меня за руку в тот момент, когда я уже чуть было не ударил нашу дочурку, потому что она никак не переставала плакать. Я был не в себе.