Денис понимающе кивнул, и они уже спокойным шагом дошли до заросшего травой берега. Никто не хотел продолжать разговор, вспоминая прошлогоднее событие, когда Егор, купаясь в этом озере, наступил босой ногой на разбитое стекло и располосовал себе всю стопу. В тот день его, истекающего кровью (а он, судя по всему, повредил артерию), на руках принесли товарищи. Скорая, как назло, ехала очень долго, ребята прождали ее полтора часа, а родителям позвонить не удавалось — отец был где-то на выезде, а у мамы на работе телефона не было. Последующие события того дня проносились перед глазами Егора как картинки странного кино: скорая помощь; кровь, квадратными каплями проступающая через толщу бесполезных бинтов; приемный покой, с кричащим мальчиком, которому качелей едва не снесло полголовы; вечно курящий прямо в кабинете хирург, который, посмотрев на Егора, отмахнулся от того, как от надоедливой мухи; белые лампы пропахшей страданьями и хлоркой операционной; пожелтевшие пальцы хирурга, готовящего инструмент для шитья раны; и, конечно же, боль, пронизывающая живую, без анестезии, плоть одиннадцатилетнего ребенка; и крик, его собственный крик, заполнивший пространство серого неказистого блока хирургии. Через месяц, когда он смог наступать на ногу, Егор, навестив бабушку, вышел во двор к ребятам. Его обступила ватага приятелей, наперебой спрашивавших о самочувствии. Это был первый и последний раз, когда они говорили о том случае. Почему-то каждый, кто был в тот день на озере, чувствовал свою вину за случившееся, и, наверное, поэтому разговор на ту тему ребята больше не заводили.
Ребята побросали свои вещи на траву и принялись разматывать удочки. Егор снял со спины свой сверток и бережно его развернул. На солнце матовым блеском сверкнуло железо, и Денис, отвлекшись от удочки, с завистью посмотрел на вещи Егора.
— Ух ты, что это? — присвистнул мальчик.
Егор, откинув тряпки в разные стороны, показал ношу товарищу.
— Это кольчуга, а это меч.
Денис подошел, взял в руки меч и повертел им в разные стороны.
— А что он такой легкий? — разочарованно спросил он. — Деревянный, что ли?
— Ага, — кивнул мальчик. — Только сверху фольгой Макс обклеил. Но выглядит как настоящий, правда?
— Угу, — кивнул Денис, кладя меч на место. — А кольчугу, небось, бабушка вязала?
— Сам ты, бабушка, — обиделся Егор. — Мы с Максом все зимние и весенние каникулы ее вязали. Папа приволок с работы несколько мотков проволоки, вот мы и плели.
Денис наклонился к железной рубашке и приподнял ее, завистливо присвистнув.
— Ни фига себе, и правда, как настоящая. Тяжеленная какая. Померить можно?
Егор замялся. Ему не очень хотелось делиться своими вещами, но, немного подумав, он утвердительно кивнул.
— Когда наденешь, она не будет казаться такой тяжелой, попробуй!
Денис нетерпеливо кивнул и тут же напялил кольчугу прямо на голое тело — майку он снял перед тем, как принялся разматывать удочки. Он был на полголовы ниже Егора, отчего кольчуга оказалась ему немного великовата.
— Ой, что-то давит, — пожаловался он, поводя плечами.
— Конечно, балда, она и будет давить, — засмеялся Егор. — Кто же кольчугу одевает на голое тело? Снимай, давай!
Денис что-то проворчал и нехотя принялся снимать железную рубаху, что получалось с определенным трудом.
— Ой-ёй-ёй, — запричитал он, пытаясь избавиться от чужой одежды.
Егор схватился за кольца и потянул кольчугу наверх. Пыхтя и отдуваясь, Денис стянул доспех и отдал Егору. На его раскрасневшемся лице была смесь зависти и отчаяния.
— Классная штука, все-таки. Надо бы себе такую же сделать. Научишь меня, как?
— Конечно, — важно кивнул Егор, раскладывая кольчугу поверх тряпки. — Я у Макса спрошу, как правильно плести, и научу тебя.
Денис бросил еще один завистливый взгляд и принялся помогать Антону, который, все это время смотревший с восхищением на старших мальчишек, запутался в леске. Справившись со снастями, ребята закинули удочки. Денис посмотрел на копошившегося со своими вещами Егора и спросил:
— А ты что, рыбачить не будешь, что ли?
— Сейчас, — отмахнулся Егор. — Чуть позже.
