Нет, ну выбрать Эдгара По? Серьезно?
Прозвенел звонок. Мы опаздывали на пятый урок.
Я испытывала к Нейту неслабые чувства. Меня словно каким-то силовым полем влекло к нему. Думаю, лет сто назад подобное назвали бы любовью с первого взгляда. В кино в такие моменты обычно играют слащавые скрипочки.
Что я хочу сказать: мне нравилось, как он на меня смотрит, нравилось говорить с ним. Я подумала, как ни странно, что сочащаяся кровью ссадина на лбу придает ему особое очарование.
– Рада была… столкнуться, – сказала я.
Он кивнул:
– Забавно. Напомни мне посмеяться.
С тех пор мы с Нейтом встречаемся. Иногда только вдвоем. Иногда, как было в тот вечер, двенадцатого апреля, когда мы ходили в забегаловку «У Лефти» – с Сэралинн и другом Нейта, Айзеком Бренером.
Да, я помню точную дату. Двенадцатое апреля. Вечер катастрофы. Вечер великого ужаса. Вечер, превративший меня в чокнутую психопатку.
– Есть вроде такое слово? – спросил Айзек. – Вомиториум?
– Нам мистер Хаммер рассказывал, – оживилась Сэралинн. – В драмкружке. У них, у древних римлян, были в театрах такие проходы. Чтоб зрители могли быстро покинуть театр. Вот их и называли – вомиториумы. На латыни это, как и английское «vomit», означает «извергать».
Айзек поскреб свои курчавые темные волосы:
– То есть зрителей выворачивало прямо в проходах?
– Не-а. Это распространенное заблуждение, – пояснила Сэралинн. – Блевотина тут ни при чем.
Я закатила глаза:
– А можно поговорить о чем-нибудь другом? Мы сюда поесть пришли, или как? Обязательно обсуждать вомиториумы?
Нейт согласно кивнул. Мы сидели в просторной кабинке с красными виниловыми стенками в глубине ресторана. Нейт обнимал меня рукой за плечи. Сэралинн с Айзеком сидели напротив.
– Да просто в столовке вчера устроили вомиториум, – сказал Айзек. – Ребята всё там обрыгали. Мерзость еще та.
Рука Нейта сжала мое плечо.
– Кто-нибудь знает, из-за чего все проблевались? – спросил он.
– Может, из-за жратвы? – предположил Айзек.
Все засмеялись. Айзек – завзятый приколист. Всегда какую-нибудь чушь сморозит.
– Сие до сих пор тайна, покрытая мраком, – сказала Сэралинн. – Говорят, всё из-за макарон с сыром. Ну что может быть в них такого?
Вчерашний учебный день обернулся катастрофой. Дюжину ребят пришлось увезти в неотложку. От этих разговоров о блевотине меня уже саму начало подташнивать.
Так что я обрадовалась, когда подошла официантка, чтобы принять наш заказ. Я ее по школе знала – Рэйчел Мартин[1]. Она в выпускном, но мы с ней ходим на политику и обществознание.
– Что нынче особенного? – спросил у нее Айзек.
Рэйчел похлопала глазками:
– Чизбургеры.
– Так вчера же были чизбургеры! – сказал Айзек.
Она ткнула его ластиком карандаша:
– Очень смешно, Айзек.
– Нехорошо клиентов карандашом тыкать, – заявил тот, потирая плечо. – Разве тебе Лефти не говорил?
Мы дружно посмотрели на окошко в кухню. Нам была видна лишь спина Лефти. Он стоял у гриля, поджаривая чизбургеры.
– Лефти говорит, тебя можно, – парировала Рэйчел.
Айзек вскочил.
– Да ладно? Не знал, что ты в меня влюблена. Куда поедем, к тебе или ко мне?
Сэралинн потянула его за рукав и усадила на место:
– Ха-ха. Смешно.
– Нам как обычно, – сказал Нейт.
Рэйчел что-то черканула в блокноте. После чего, снова ткнув Айзека карандашом на прощание, развернулась и ушла в кухню.
Нейт убрал руку с моей спины.
– Так, ребята, телефончики на стол. – Он извлек телефон из кармана джинсов и положил на середину стола.
Остальные тоже достали телефоны и аккуратной стопкой сложили поверх телефона Нейта.
– Ты это, проверь, чтобы Айзек сигнал не отключил, – напомнила Сэралинн.
Нейт вытащил из стопки телефон Айзека и проверил.
– Да лан, ребята, я разве похож на жулика? – притворно обиделся Айзек.
– Да! – ответили мы хором.
Нейт нажал на кнопку и укоризненно посмотрел на Айзека через стол:
– Отключил-таки.
Айзек поднял правую руку:
– Нечаянно. Ей-богу. Совершенно нечаянно.
Это была наша обязательная традиция. Мы складывали телефоны стопкой. У кого зазвонит первым – тот и платит за ужин.
Как правило, проигравшей оказывалась я. Уж больно мама с папой были настырные. Типичные сумасшедшие родители, они отслеживали каждый мой шаг. И без конца названивали. Типа спросить о чем-то. А на самом деле просто пасли.
