На помощь! Мой ребенок – тиран!
Откуда взялся этот распространенный сегодня феномен? Дети, которых раньше тиранили родители, сегодня сами превратились в тиранов и командуют родителями!
Этому есть исторические и генеалогические причины. Новому поколению родителей впервые выпала задача компенсировать излишнюю жесткость, с которой сталкивались в прошлом дети в ходе взросления. Раньше родители не прогибались ни перед чем: «Не хочешь по-хорошему – будет по-плохому». Матери говорили: «Не шали! Вернется папа – я все ему расскажу. Сам знаешь, что тогда будет». Даже уход за ребенком включал в себя принудительные, если не сказать явно насильственные, практики. Вспомним пеленание детей или институт кормилиц, когда мать была вынуждена оставлять собственного ребенка, чтобы выкормить чужого, в свою очередь оставленного матерью. В некоторых аспектах жестокость была нормой.
Теперь, когда этот архаический мир закончил свое существование, нужно найти новую систему взаимоотношений между детьми и родителями. Это не так-то просто: родители, бывшие студентами в 1968 году[2], требовали, чтобы дети называли их по имени – не папа или мама, а, допустим, Джанни и Кристина. В некотором смысле это была «переходная форма», приведшая к современному стилю воспитания – настолько мягкому и свободному, что он совершенно несостоятелен.
Эти родители хотели дать своим детям то, чего не получили от своих родителей. Многие отцы и матери говорят со мной об этом: «Мой отец никогда меня не слушал, он только повторял: “Ты знаешь, чего я от тебя жду”. Поэтому я хочу много говорить с моим ребенком, иметь с ним контакт, общаться, вести беседы – в любое время. Я не хочу быть как мой отец. Он был хорошим человеком, но отношения у нас не сложились».
Так люди попадают в ловушку, которая ведет к настоящим сложностям в воспитании. С другой стороны, новое поколение родителей является частью большого и важного исторического эксперимента: они стремятся освободить детей от жестокой тирании, а себя – от роли притеснителей.
Как часто случается в периоды исторических перемен, маятник качнулся в другую сторону, и чрезмерная снисходительность в свою очередь дала начало тираническому поведению детей. Приведем несколько примеров.
Отец, уставший на работе, в половине одиннадцатого тревожно обращается к дочери, используя интересную конструкцию – первое лицо множественного числа: «Ну что, пойдем спать?» А девочка, как и каждый вечер, невозмутимо отвечает: «Нет, я не пойду. Сам иди».
Или: пора ужинать, и мать обращается к сыну, с головой ушедшему в очередной мультик: «Все, выключай и иди за стол». А он отвечает: «Нет, принеси мне ужин сюда». И она несет. Вместо того чтобы ужинать всем вместе, мать приносит ужин к телевизору, только бы не слушать яростные вопли, не ссориться, не участвовать в сцене, грозящей самыми невероятными заболеваниями – анорексией и разнообразными патологиями.
А вот самый крайний случай – усталый отец возвращается с работы, и сын грозит ему: «Если не дашь мне поиграть, то я расскажу маме про тебя то-то и то-то!» Это кажется невероятным, но о таких случаях часто слышу от отцов, которые, в свою очередь, грозятся, что вообще больше не будут возвращаться к ужину, только бы избежать подобных ситуаций.
Что же не так с этими детьми? Обычно ребенок-тиран вовлечен в решения, которые он не способен принимать, и поэтому оказывается в замешательстве. О чем говорят нам все эти примеры? Только о том, что здесь нет ясности.
Ребенка оставляют принимать решение в одиночестве – и он переживает и чувствует себя напряженно. У него нет модели поведения, нет необходимых границ, которые помогли бы справиться с порывами и желаниями, которые на этой фазе развития сложно осознавать и контролировать. Он должен решать, пора ли ему спать, в какой кровати ложиться – в своей или родительской, выключать ли телевизор, играть или не играть, есть ли и что именно. Он оказывается наделен властью принимать решения, которые, просто в силу своего возраста, не в состоянии контролировать.
