— А то?
— Так уж все и воры?
Сомнение в голосе Бориса почему-то задело мужчину за живое.
— Ему добра желаешь, а он туда же, ерепенится. Ты погляди, сколько тут вокзального люду шныряет!
Борис пожал плечами, огляделся:
— Люди как люди… Как их тут отличишь друг от друга?
— Ты что, малый, впервой здесь?
— И десяти минут еще нет, как заявился. А в Москве со вчерашнего дня.
— Никак работать захотел? — повернулся к нему мужчина.
— За тем и приехал. По программе пятилетки на четыре миллиона увеличится число рабочих. Чем я хуже других?
Мужчина с интересом посмотрел на Бориса, однако продолжал недовольным тоном:
— Едут в Москву, как к теще на блины. Москвичи еще кое-как находят работу, а он с поезда — и подавай ему завод.
— Найдется и мне работа, — уверенно ответил Борис, сам удивляясь и своему тону, и этой своей уверенности. — Безработице скоро конец.
Собеседник посветлел лицом.
— Боевой малый, лиха, поди, хватил?
— Да уж чего-чего, а этого всегда пожалуйста. — Борис вздохнул.
— Теперь, поди, море по колено?
— Ну… Я бы так не сказал. Просто… Больше уверенности. У меня хорошая специальность. Слесарь. Работы никакой не боюсь. В своей стране все-таки…
Мужчина широко улыбнулся.
— Только смелые города берут… Вроде так говорится?
— И духом сильные, — расхрабрившись, уточнил Борис.
Собеседник одобрительно и как-то очень мягко улыбнулся, слегка сжал плечо Бориса и сказал в тон ему:
— Главное, браток, ты нутром наш. Не за длинным рублем явился в столицу. А таких здесь тоже немало. Пойдем, слесарь, поспрошаем вместе.
Они пошли. Спросили в одном окне, в другом. Борису дали какой-то листок, чтоб он заполнил его. Под добродушное гудение неожиданного своего спутника он заполнил все графы, а когда дошла очередь до домашнего адреса, растерялся…
— Что теленком смотришь? Адреса нет?
Борис лишь плечами пожал.
— Н-да, задача! Как же я-то, старый дурак, сразу не сообразил… — Мужчина потер подбородок, потом решительно сказал: — Ладно. Пиши мой, и пойдем отсюда.
— А куда?
— Молчи себе. Куда поведу, туда и пойдешь. Тебе не из чего выбирать.
Ночевал Дроздов у нового своего знакомого, жившего в Люблине. Звали его Петром Ильичом. Позже Дроздов подыскал себе комнату, прописался. Теперь он уж точно не сомневался, что и для него найдется место на каком-нибудь московском заводе. Биржа труда пока что не могла устроить всех по специальностям, особенно в машиностроении. Много рабочей силы взяли Днепрогэс, тракторный на Волге, Краматорский и Горловский заводы, Горький, Ростов-на-Дону, строительство на горе Магнитной, Донбасс, Кузбасс. Но свободные руки все еще оставались — тяжелая индустрия только набирала силы.
С квартирой Борис устроился, а с работой не везло. И тут еще досадный случай.
В первых числах июля началась жара. Борис целый день пробегал по отделам найма, и под вечер нет сил как захотелось искупаться в Москве-реке; нашел укромное место, разделся, с наслаждением нырнул и прошелся саженками, а потом долго фыркал и постанывал от удовольствия. Когда раздевался, был один, а вышел — целая ватага ребят расположилась рядом.
Он хотел уж взять одежду и уйти подальше от шумной, подвыпившей компании, но его кто-то хлопнул по плечу. Борис обернулся.
Рядом стоял, обиженно насупившись, белобрысый, худощавый парень. Незнакомец что-то сказал, но Борис не понял и переспросил. В последние два дня у него сильно заложило уши, и он плохо слышал. Парень, еле сдерживаясь, прошипел что-то сквозь зубы, его дружки что-то крикнули, но он лишь отмахнулся и, развернувшись, ударил Бориса. Правда, Борис отшатнулся, чем ослабил удар, но потерял равновесие и свалился в воду.
Гнев и боль заставили его пулей выскочить из воды.
— Ты за что меня ударил? — набросился он на обидчика.
— Он еще спрашивает! — заорал тот и занес кулак для нового удара.
Борис успел перехватить руку, выкрутил ее, заставив парня закричать дурным голосом. Потом отпустил и снова спросил:
— За что все-таки ты меня ударил?
Их окружили, однако бить Дроздова, кажется, не собирались.
— Я спрашиваю, за что ударил? Чем я не угодил?
— Не кривляйся. И говори, когда спрашивают, — ответил парень уже спокойнее и с опаской покосился на кулаки Бориса. — Приглашают его как человека, раз, другой, а он, видишь ли, не отвечает, переспрашивает… Ну и влепил для порядку…
