Ланс выдохнул, стянул рубашку через голову и прислонил разгоряченное тело к холодному железу. За эту неделю он успел хорошенько поработать над своим штабом, да и многое про него выяснить. Начать стоит, пожалуй, с того, что, когда парнишка впервые зашел в это странное помещение, то действительно подумал, что находится в личном раю. Это был огромный, просторный, светлый зал, в котором поместилось бы и два кабинета Флитвика. В его восточной стороне находился ... ринг, правда, ринг начала этого века, с набитыми ватой стойками и обрезиненными веревками, которые заменяли эластичные канаты. Веревки уже давно провисли, а некоторые даже порвались. Рядом с рингом стояла шведская стена — с уже давно облетевшей краской, поломанными ступенями и перекошенными турниками для подтягиваний, побитых ржавчиной. Еще чуть дальше — разнообразные силовые тренажераы, которые развалились лишь от давления взгляда парнишки, даже дышать на них не понадобилось. Ну и, конечно же, в этой зоне пол был устлан промятыми, дырявыми матрасами.
На западной же стороне стоял дубовый стол с поехавшими ножками, крупными трещинам и разбитыми ящичками. На поверхности всклочилось некогда зеленое, а теперь болотное, сукно, а стоявшая лампа напоминала дореволюционный вариант лампады(п.а. имеется ввиду Английская Буржуазная революция, а именно её конец — 1688). Сбоку от стола можно было найти шкафы с разбитыми стеклами и покосившимися дверцами, в них стояли какие-то приборы, неподдающиеся опознанию, но явно требовавшие тщательнейшего ремонта. Единственное, что удалось узнать — деформированный вредноскоп, больше напоминающий лампочку фашистского бункера. За шкафами рядами стояли стеллажи — вот они были в идеальном состоянии, как и книги стоявшие на ними. Кстати именно этот нюанс навел парнишку на определенную мысль, но об этом потом. По центру же, в дальнем углублении, стояло несколько деревянных манекенов с мишенями на груди. Они приводились в движение поломанным механизмом, в котором не хватало пары шестеренок, да и сам рычаг надломился в зоне рукояти.
Все, куда не падал глаз парнишки, требовало тщательного ремонта, и понятное дело, деятельная натура Геба не смогла сидеть ровно на заднице. Уже той же ночью была подломлена кладовая Филча, из которой было вынесено множество инструментов и материалов, пущенных на ремонт (спасибо Флитвику за сумку). На следующую ночь, когда уже прошел пир по случаю прибытия студентов, та же участь постигла мадам Помфри, которая потеряла все запасы ваты, резиновых жгутов, марли, парчи и прочей ткани. Еще через день уже Хагрид почувствовал явную нехватку древесины оптового заказа не только не сбила цену, но еще и заломила её в полтора раза — монополисты хреновы.
Так же, каким-то чудесным образом, в каждой гостиной пропали на выбор — либо креслице, либо диванчик. Домовые эльфы жаловались, что в замке пропадают скамейки, вернее, от них остаются одни щепки, а основной материал кто-то утаскивает. В общем, народ грешил на то, что в замке завелся какой-то новый дух или полтергейст, который решил уменьшить количество движимой собственности. Даже допрашивали, в связи с этим, всех привидений, которых тут не меньше сотни, но эктоплазменные лишь качали головами и отрицали наличие нового постояльца. Лишь Кровавый Барон постоянно говорил туманными загадками, поминая Варнаву Вздрюченного. В принципе, это возымело некоторый эффект. Так, команда старост, под предводительством Железной Леди и Сальноволосого, всю ночь провели, патрулируя седьмой этаж, но так ничего и не обнаружили. К двенадцатому января кражи прекратились и замок вздохнул свободно, больше никто не опасался, что и его поставят на копье в целях «прихватизации» какого-либо имущества. А в это время, пока Кровавый Барон травил свои загадки, Флитвик немного хищно улыбался, Дамблдор проводил исследования в области гибрида апельсино-лимонных долек, в штабе «Власть Мангустам», кипела работа.
Первым делом Герберт взялся за ринг. Он набил стойки ватой, закрывая «раны» при помощи выученных бытовых чар. Потом заменил прорезиненные веревки на увеличенные волшебством резиновые жгуты, ну, и проложил пол новыми досками, сверху которых соорудил некое подобие песочного мата. После этого пришел черед шведской стены и турников, далее — стол и шкаф, стекло для которого было тиснуто в теплицах, ну, и самая монотонная и сложная работа — починка пускового механизма манекенов и ремонт силовых комплексов. На все про все у парня ушла неделя, а так же — пара прибитых молотком пальцев, несколько бинтов, которым заматывались участки, где парнишка срезал плоть пилой (по неосторожности, конечно), две рубашки, порванных в хлам и не подлежащих восстановлению, около сотни литров воды для внутреннего применения и в два раза больше — для внешнего, и еще много и много чего. Но результат стоил того — берлога выглядела, словно пещера Бэтмана, только в волшебной своей вариации.
