Ланс лишь злорадно ухмылялся. Сколько бы не были остры его выпады, но полное игнорирование куда действеннее, когда имеешь дело с напыщенными и лощеными аристократами. Как же, какая-то грязнокровка смеет не обращать на них внимания. Герберт был доволен своим новым планом. Оставался лишь последний штрих, но это только на следующей неделе. После того как Проныра закончит, ни одна задница, носящая зеленый герб, не посмеет и рта разинуть в сторону одногрупника. О да, это будет полная и безоговорочная победа. Или окончательный и бесповоротный провал, но кто не рискует, тот вообще дурак.
Проныра достал лист с расписанием и немного уныло вздохнул. Этот год не будет богат на общение. Все уроки, за исключением теории УЗМС и Астрономии, будут проходить совместно с грифами. А значит — никаких шуточек с воронами, и баек с барсуками. Беда. Что вообще себе думает попечительский совет, составляя расписание? Что Слизерин и Гриффиндор после вековой вражды, проведя год вместе, вдруг резко замиряться? Не, ну это конечно возможно, если в один день умрут Малфой и Поттер то между факультетами, наконец, заключится перемирие. Но покуда эти двое дышат, хрен такое будет.
Герберт уверенно зашагал к выходу из замка. После обеда их ждали две пары Гербологии, после которой учебный день заканчивается. На вечер уже были планы, и именно поэтому мальчик предусмотрительно оставил гитару в кабинете Флитвика. Кстати, старый мастер чар решил защитить свой бар весьма хитрым приемом, он попросту оставил ключ от своего кабинета Герберту. Теперь даже у бывалого бандита рука не поднималась что-либо спереть у на какою-то часть гоблина, это было бы равносильно предательству. А никто не посмеет сказать, что Греберт Ланс когда-либо, кого-либо предал. Да, против жизненного опыта не попрешь, мастер чар сделал парнишку в чистую.
На улице было хорошо, холода наступят еще не скоро, разве что ближе к середине ноября. Так что можно было наслаждаться погожими деньками, когда солнце уже не слишком сильно припекает, но о том чтобы одеть куртку или что-нибудь плотнее майки, даже не задумываешься. Еще бы мантии отменили, совсем курорт был бы. Парнишка, не долго думая, добравшись до пока еще закрытых теплиц, уселся на траву, прислонившись спиной к стеклу и достал из сумки очередной роман. На этот раз — авантюрный, в котором рассказывалось о лихом искателе сокровищ. Книга была полна перестрелок, погонь, тайн и, конечно же, юмора и большого светлого чувства. В общем, самое то, чтобы отвлечься и развлечься. Герберт так увлекся чтением, что не заметил звона колокола и лишь оклик Симуса заставил его, с легким сожалением, закрыть литературу и вернуться в реальный мир.
Пухлая, но всегда радушная мадам Спраут напомнила ребятам, что на этом уроке им понадобятся передники из драконьей кожи. Герберт хлопнул себя по лбу и понадеялся что не забыл его, но обошлось. Перчатки, как и передник, лежали в сумке. Мальчик тут же, скинув мантию, облачился в рабочую одежду. Собственно, он единственный кто снял накидку, остальные так в них и остались, лишь накинув сверху эти самые передники. Парень только пожал плечами и встал ряд с улыбнувшейся ему МакДугал. Перед аудиторией, стоявшей рядом с длинными стояли, находились горшки и какой-то травой в них.
— Итак, дамы и господа, — начала лекцию герболог. — Сегодня мы с вами познакомимся с удивительным, волшебным растением. История этого увлекательного ростка, берет свое начало в далеком прошлом, в Древней Греции, где его использовали в качестве лекарства от большинства болезней, но из-за редкости и слишком сильного действия, магам пришлось искать и другие виды целебных растений и лекарств. Можно сказать, именно благодаря этому созданию и родилось целительство, ставшее, в последствие тем, что мы имеем сейчас. Итак. Кто мне скажет как же оно называется?
В воздух тут же взметнулась рука Гермионы, которая аж на цыпочки привстала, лишь бы её заметили. Больше никто руку не тянул, всем было либо лень, либо они не знали. Хотя нет, еще робко помахивал своей культей покрасневший Лонгботтом. Нет, все же мастером ордена домашних детей, должен стать Невилл, он даже лохматого переплюнул в своей стеснительности.
