Но тут выручил Воротынский. Узнав, в чем проблема, он колебался недолго, меньше минуты. Лишь спросил:
– Без оного никак?
– Никак, – твердо ответил я, и он бесшабашно махнул рукой.
– Семь бед – один ответ. Пущай режут, а ежели что – я повелел. Коль не управимся в срок, еще одной кары за оные разрезы мне все равно не учинят. – И тут же грустно пояснил причину предполагаемого гуманизма: – Остатние грехи куда как тяжельше. Надобно государю челом бить, что не можно нам управиться.
«Вы ставите нереальные сроки!» – возмутился Трус, а Балбес философски добавил: – «Этот, как его, волюнтаризм».
Вот только Иоанн Васильевич не очень похож на дорогого товарища Джабраила, да и на Саахова тоже. От него в таком случае простыми замечаниями не отделаться. Да и вообще, комедии Гайдая замечательные, но повседневная жизнь – увы – не имеет с ними ничего общего. А уж в шестнадцатом веке тем паче.
К тому же Воротынский был не прав. На мой взгляд, все было не так уж плохо, и при правильной организации дела можно было преспокойно управиться, причем даже особо не напрягаясь. По счастью, Михайла Иванович решил перед выездом к царю еще раз посоветоваться со мной, а после нашего импровизированного маленького совещания от этой мысли отказался. Напрочь.
Вот как раз тогда я в процессе убеждения князя, что все будет хорошо, предложил Воротынскому разослать людей в крымскую украйну, то бишь в Рязанские и Новгород-Северские земли, и повелеть прихватить им с собой служилых людей, которые там не один год – мои скудные познания нуждались в подкреплении практиками-специалистами. Заодно порекомендовал обратить внимание и на тех, кто уже не служит, – они тоже могли сообщить массу полезного.
Почуяв, что и он при деле, Михайла Иванович сразу повеселел. Вот и славно. А я тем временем напряг подьячих, приданных мне, по полной программе. По счастью, ребятки оказались смышленые и мои требования поняли хорошо, принявшись нещадно кромсать бобины и сортировать бумаги по годам и местностям, складывая на многочисленные полки наспех сколоченного стеллажа, занявшего одну из стен от пола до потолка. Скажем, по Шацку за лето 7073 на одну полочку, а за лето 7075[22] – на другую, пониже. По соседству с ним в таком же порядке легло все по Ряжску, чуть дальше – по Донкову и прочее. Чтоб не перепутали, на каждой полке я велел прикрепить таблички с названием города и датой. Получалось, если смотреть по горизонтали, то мы имеем все данные за какой-то год, а по вертикали – те же самые данные за пятнадцать последних лет, но по конкретному городу или крепости.
Воротынского настолько вдохновила моя бюрократическая деятельность, что он совсем успокоился, уверившись в том, что из затеи вроде бы и впрямь будет толк. И если до этого он встречал гостей не больно-то приветливо, то теперь вновь выказывал и хлебосольство, и гостеприимство.
Я в этих мероприятиях участия не принимал – не до того. Черновая работа на подьячих, а контроль-то на мне. К тому же до приезда служилого народа с мест необходимо было соответственно подготовиться – только подготовка списка с нужными вопросами заняла целых три дня. А иначе никак. Если хочешь получить нужные ответы, сумей не просто спросить, но спросить правильно, тогда лишь сможешь составить полную картину.
Да и мне самому отнюдь не улыбалось выезжать со двора. За все время я лишь пару раз прокатился до подворья Ицхака в тщетной надежде, что купец вернулся из своего Магдебурга, да еще разок в Замоскворечье. Там я, выполняя просьбу Апостола, заглянул к пирожнице Глафире, передав привет от своего бывшего стременного. Польщенная визитом столь важного гостя Глафира долго допрашивала меня, все ли в порядке с любезным Ондрюшей, и скоро ли он вернется, да отчего я не взял его с собой. Вроде бы удалось успокоить. Вот и все мои прогулки по городу.
Почему стал домоседом? Во-первых, навалилось слишком много организационной работы, а во-вторых… Дело в том, что в один из первых дней нашего с Воротынским пребывания в Москве к хозяину терема заехал Никита Семенович Яковля, который передал привет от отца, сидящего третьим воеводой в далеком Смоленске. Оказывается, его папашка – старый боевой соратник Михайлы Ивановича и вот сейчас, сведав, что тот в Москве, хотел узнать, как бы это попасть к нему под начало.
