— Что это было? — спросила Китти.
— Новая охранная система, справиться с которой не под силу даже мастеру раджпутских уловок. Понимаешь, по всему периметру Тауэра помещена электрическая сигнализация, которая делает его практически неприступным.
— В таком случае нам, наверное, действительно лучше отказаться от этой идеи.
— Постой, баджи… — пробормотал Макс, оглядывая зубчатые стены. Потом его взгляд скользнул вверх, и лицо просветлело.
— Ты что-то придумал?
— Есть одна идея, которая может сработать. Помнишь свой последний полет на Хендонском поле, когда тебе пришлось планировать с отказавшим двигателем? Ты летела тогда совсем тихо! Сможешь повторить это здесь?
— Ночью, конечно?
— Естественно, но на нескольких башнях есть прожектора.
— А как же охрана? Она может заметить аэроплан.
— Не исключено, но охранники так уверены в надежности сигнализации, что ночью не патрулируют территорию. Если нагрянуть часа, скажем, в три, дело может выгореть. Как тебе мой план?
— Возможно, посадку мне совершить удастся, а вот взлететь… Колоссальный риск, ведь может отказать двигатель, и тогда мы врежемся в стену.
— Однако шанс есть.
— И все-таки опасность слишком велика.
— Но если бы не ощущение опасности, — проговорил он, и в его глазах зажегся озорной огонек, — то было бы неинтересно жить на свете.
Китти посмотрела вниз — ночной, искрившийся огнями Лондон показался ей необъятным. Примерно за час до этого молодые люди подняли с постели техника Лори, жившего возле Хендонского аэродрома, с его помощью заправили аэроплан, взлетели и, ориентируясь по темной полосе Темзы, направились на север. Сам полет не занял много времени, вскоре внизу, как по мановению волшебной палочки, возник Тауэрский мост, а сразу за ним — мрачные башни и стены бывшей тюрьмы. Подлетев поближе, Китти с сомнением покачала головой: с высоты Большой газон казался совсем крошечным. Приземлиться на него было все равно, что произвести посадку в коробке для обуви.
Мысль о подстерегавших их опасностях заставила молодую женщину похолодеть. Действовать надо было очень быстро и точно, малейший промах грозил катастрофой, потому что садиться предстояло на узкую полоску земли между посаженными в ряд деревьями справа и массивной Белой башней слева.
Словно прочтя ее мысли, Макс крикнул:
— Еще не поздно вернуться, если ты передумала!
— Не выдумывай, лучше держись покрепче! — ответила она, не оборачиваясь, и выключила двигатель.
Наступила такая тишина, что обоим показалось, будто они оглохли. Китти слегка нажала на ручку управления, и аэроплан скользнул вниз, словно орел, заметивший зайца. Заветная цель надвигалась на них с безумной быстротой — в несколько секунд они перелетели стену и стали планировать к краю Большого газона. «Резче направь аэроплан вниз, — приказала себе Китти, — и как только колеса коснутся земли, что есть силы жми на тормоз!»
В следующую секунду колеса ударились о землю, Китти нажала на тормоз, и аэроплан, неожиданно забрав вправо, понесся прямо на Белую башню. Казалось, столкновение неизбежно, но, к счастью, скорость все-таки снизилась, и он остановился.
План Макса блестяще сработал!
Но главная опасность была еще впереди. По сути, они по собственной воле угодили в западню, из которой был только один выход.
Молодые люди застыли в креслах, ожидая услышать противный вой сирены, но в Тауэре царила мертвая тишина, ничто не потревожило ночной покой охраны.
— Теперь надо подготовиться к взлету, — шепнула Китти.
Они спрыгнули вниз и повернули аэроплан хвостом к стене, с которой только что чуть не столкнулись. Чтобы взлететь с этой узкой полоски, нужно было сразу набрать максимальное количество оборотов двигателя, рев которого наверняка разбудит обитателей казармы, так что каждая секунда была на счету.
Держась в тени деревьев, взломщики прокрались к Уэйкфилдской башне, стоявшей прямо за «Воротами изменников», через которые когда-то в Тауэр привозили узников. Замок на массивных дверях задержал Китти и Макса не больше чем на минуту. Оказавшись в холодном каменном вестибюле, они взбежали по лестнице и вошли в сокровищницу. Макс зажег предусмотрительно захваченный с собой фонарь, и сокровища Британской империи предстали перед ними во всей красе — всевозможные короны, скипетры и другие знаки королевской власти, включая меч, усыпанные несметным количеством драгоценных камней, блестели и переливались всеми цветами радуги за толстым стеклом витрин. Среди всего этого великолепия особенно выделялась корона, изготовленная в 1837 году для королевы Виктории; это чудо ювелирного искусства украшали почти три тысячи бриллиантов и других драгоценных камней.
