Ученики одеты кто во что горазд — после строгого соблюдения школьной формы в японской Хиро меня это пестрота прямо за глаза первый день дёргала. Еще почти все жуют жвачку – на улице я за этим занятием мало кого замечал, а здесь прямо каждый второй, причем и на уроках тоже.
Уроки… этот аспект меня серьезно выбил из колеи. Так называемое “безбарьерное обучение” не просто позволяло шляться из класса в класс (!) даже не дожидаясь перемены (!!!), но и напрочь отменило такой, казалось бы, незыблемый камень в основании школьного образования как парты. Впрочем, для тех, кому не нужно было уметь держать в руке ручку, а основным учебным инструментом являлся собственный мобильник столы и стулья действительно не требовались: можно и бесформенными пуфами обойтись, хаотично наваленными на пол.
По сути дела, учителя в школе тоже не требовались — успеваемость оценивалась по выполнению заданий, которые можно было делать на занятиях, а можно – совершенно самостоятельно. Собственно, Мэгги так и училась — зачем посещать школу, если все автоматизировано? Но, блин, что легко разрешили девочке с лёгким аутизмом, подростку вроде меня выбить оказалось не так-то просто. Как объяснил завуч, функция школы прежде всего не образовательная, а социальная.
Да, вот прямым текстом так и мне он и заявил, заставив выпасть в осадок. Приплыли, ага. Мне, вдобавок, как длительно проживающему в другой стране ребенку посещение учебного заведения являлось особо желательным. Нет, никто не запрещал пойти своим путём — но через длительное собеседование с директором и психологом. Которые, разумеется, если придти к ним в день приёма в один голос скажут “хотя бы попробуй”. А за попытку упорствовать – опять же попортят записи в гражданской базе данных. Мрак.
Еще одной проблемой стало отсутствие у меня местной мобилы. А мобила в штатах 2050 года — как машина в Америки 1980-х, обязательный стандарт, без которого как минимум некомфортно. Но приют детей не снабжал этими полезными девайсами, предлагая взамен свой собственный терминал – все равно все задания, оценки, учебные материалы и прочее лежат на “облаке”. Равнозначно терминалы были встроены в столы в читальном зале школьной библиотеки — да-да, тут столы сохранились.
Мобильный телефон ребенку из Системы обычно доставался у первого же фостера — это покупка шла по умолчанию. Впрочем, говорить “телефон” тут продолжали чисто по привычке – по сути это был абсолютно полноценный компьютер. Понятия “персональный компьютер” или “ноутбук” оказались уже пару десятилетий как прочно забыты — как, впрочем, и блокноты из бумаги вместе с липкими бумажками-напоминалками, и мониторы, и принтеры. Впрочем, будущее коснулось не только офисной переферии.
В той же библиотеке бумажную книгу на руки надо было постараться получить -- от расходных материалов типа учебников тут давно избавились, а то, что осталось, считалось едва ли не коллекционными экспонатами. Реально заставляли перчатки надевать, а в особых случаях еще и одноразовую маску! Ну и конечно доступ к сокровенным твердым копиям происходил только под присмотром библиотекаря – и никак иначе.
Впрочем, исчеркать страницы или изрисовать у школьников средних и старших классов все равно не получилось бы, разве что действительно порвать – ручки и карандаши они попросту не носили и не использовали. Это мелкие еще тягали с собой на уроки когда фломатеры, а когда и краски с мелками на уроки ИЗО…
Впрочем, кое-какие призраки прошлого упорно цеплялись за реальность и уходить никак не желали. Одной из типовых возможностей ношения мобилы – в нагрудном кармане, чтобы край устройства над тканью выступал, предполагал вызов проекции часов над запястьем по жесту “сколько времени?” Галстуки и костюмы-тройки тоже никуда не делись. Даже бумажные деньги ходили – правда, говорят, что банкоматы тут же “стучали” полиции на граждан, которым внезапно потребовался кэш.
То, что чёрный нал есть куда тратить я убедился в тот же день: меня из-за незнания местности занесло к единственному на всю школу туалету, не оборудованному камерами слежения. Благо, я просто шел мимо – потому что далеко не сразу догадался,
