— Видишь, Лиза, ты не позаботилась, а я позаботилась! — весело бросила она Лизе.
Они перешли в столовую и уселись за стол. Завтрак был уже подогрет, и вообще видно было, что Катерина Сергеевна в самом деле «позаботилась», чего Лиза от нее совсем не ожидала.
— Только у меня есть одна слабость, очень маленькая, впрочем, — продолжала хозяйка, пододвигая к гостю блюдо с котлетами и горчицу, — я не люблю, когда опаздывают к завтраку и к обеду, и из-за этого способна сделать бурную сцену. Это вам нужно заметить, потому что вы у нас будете завтракать и обедать каждый день!.. Впрочем, есть еще множество других пустяков, из-за которых я способна сделать сцену.
— Я хотел бы выучить наизусть все эти пустяки, как латинские исключения, чтобы ровно на два месяца отказаться от них, — сказал Рачеев.
— К сожалению, их нельзя предусмотреть, потому что они постоянно меняются. Это зависит от погоды, от кухарки, от портнихи и тому подобное…
— О, это ужасно! — воскликнул Рачеев. — Значит, ваша жизнь есть предприятие, основанное на риске!..
— Увы! И не только моя, но и всех, кого судьба связала со мной!..
Диалог в таком роде весело и живо лился в продолжение всего завтрака. Лиза с удивлением смотрела то на невестку, то на гостя, а Николай Алексеевич в душе аплодировал им обоим: жене за то, что она так мило сдержала свое слово и так прекрасно настроена, а Рачееву за то, что он оказался далеко не скучным, а даже ловким и находчивым собеседником, а следовательно, произведет на Катю благоприятное впечатление и понравится ей. Решительно Николай Алексеевич должен был смотреть на этот день как на день выдающейся удачи.
Катерина Сергеевна неотступно угощала Рачеева, а тот, точно боясь обидеть любезную хозяйку, ел решительно все, что она ни предлагала.
— Вы так хорошо едите, что мне захотелось вторично позавтракать! — сказала хозяйка и действительно отломила вилкой кусочек котлеты и съела.
— Что ж, если бы мне удалось научить петербуржцев есть как следует, то это была бы немалая заслуга! — ответил Рачеев.
— А вы думаете, что в Петербурге страдают плохим аппетитом? Вы заблуждаетесь. Здесь иные с самым невинным видом съедают по шести и по восьми блюд…
— И все-таки они не умеют есть! — повторил Рачеев. — Вот смотрите, я на ваших глазах съел четыре котлеты и, пожалуй, если вы не найдете это неприличным, съем еще одну… Я не сомневаюсь, что и Николай Алексеич, и всякий другой петербуржец способен вместить в себя такое же количество пищи, но ему нужно для этого пять перемен, пять вариаций, пять обманов. Ему, кроме того, нужна обстановка: чтобы был обеденный стол, чтобы на нем стояли разные принадлежности, не только необходимые, как тарелки, вилки, ножи, стаканы, но и совершенно ненужные, как то: рюмки трех сортов, букет цветов и т. п. Да еще непременно надо, чтобы все были в сборе в таком-то часу, иначе у них и аппетита не будет. А мы едим, как Собакевич: баран, так уж целый баран, поросенок, так целый поросенок, бык, так четверть быка. Собакевич был здоровый человек, и хотя об этом ничего не сказано, но я уверен, что ему было решительно все равно, где и при какой обстановке есть, и тоже мало было дела до того, собрались ли все к завтраку или нет. Он хотел есть и прямо, наступал на бараний бок…
— Вы и во всех других отношениях так же просто смотрите на вещи? — спросила Катерина Сергеевна, которую уже начал серьезно занимать этот внезапно объявившийся друг ее мужа.
— Да, и во всех других. Мы стараемся пользоваться благами жизни в самых простых, а следовательно, и в самых доступных формах, не мудрствуя лукаво и не тратя времени и сил на это мудрствование… А вы — то есть не вы лично, Катерина Сергеевна, а вообще петербуржцы и горожане, — стараетесь, наоборот, усложнить, запутать это пользование, чтобы сделать его более… ну, как сказать, пикантным…
— Вы, должно быть, интересные люди и вас стоит узнать поближе!..
— О, полноте! Что в нас интересного? На нас только взглянуть, и мы как на ладони!.. Я приехал сюда посмотреть на интересных людей.
— И знаешь ли, Катя, — заметил Николай Алексеевич, — кого я ему намерен прежде всего показать, в качестве интересного экземпляра?
