Мы жили в пригороде северного Майами в доме с низко спускающейся крышей, окруженном забором, во дворе которого росли манго, красный гибискус и дерево-кумкват. И в котором сменилось несколько собак. Первая любила зарывать нашу обувь, второй нравилось пугать соседей. Наконец-то, в лице третьей, маленькой упитанной таксы по имени Руди, у нас появился хранитель; он все еще жил с моими родителями, когда я уезжала в колледж.
Пока мы с братьями росли, у родителей было железное правило для выходных: суббота принадлежала им (это было время побыть вдвоем или сходить с друзьями в местный ночной клуб, потанцевать или просто поужинать). Воскресенье принадлежало детям. День зачастую начинался большой свалкой на родительской кровати, объятиями, щекоткой и смехом. Затем мы могли пойти в Грейнольдс парк, или в национальный парк Эверглейдс, или в городской зоопарк, или пойти кататься на роликах. Мы также часто ходили на пляж, мой папа был любителем спорта и учил нас играть в очередную игру. Когда мне исполнилось двенадцать, мы переехали в дом побольше, на этот раз с бассейном, и мы часто в нем играли все вместе. Иногда мы отправлялись на прогулку на моторной лодке, катались на водных лыжах, а затем обедали на каком-нибудь небольшом острове недалеко от берега.
Телевизор мы тоже смотрели вместе — сериалы «Флинтстоуны», «Джетсоны», «Предоставь это Биверу», вестерн «Сыромятная плеть», и все другие ковбойские шоу. Шоу Эда Салливана и Дисней в воскресенье вечером. Когда сериал про адвоката Перри Мейсона[1] показывали во второй раз, я смотрела его каждый день после школы, удивляясь, как это Перри умудрялся не только защищать людей в суде, но и раскрывать все преступления. Мы смотрели шоу «В субботу вечером», собравшись вместе в гостиной и жуя печенье «Орео» и картофельные чипсы, пока моих родителей не накрыла волна «здорового питания» и они не перевели нас на йогурты и салаты.
В доме всегда звучала музыка. Мой папа любил джаз и рассказывал нам, что во времена его молодости увлекаться джазом считалось почти бунтарством. Наши с Уорреном коллекции записей были очень похожи: Битлз, Кросби, Стилз и Нэш, Дженис Джоплин. Но на Манкиз наши вкусы расходились (мне они нравились, а ему ни капли), и он безжалостно дразнил меня за постер Питера Нуна из Херманс Хермитс на стене моей спальни.
И еще были фильмы, выбранные моими родителями как «подходящие»: «Мэри Поппинс» и «Звуки музыки» были одобрены, но из-за одного из «Джеймсов Бондов» (не помню, какого именно, что-то с Шоном Коннери) между мной и папой разгорелась настоящая баталия: мне еще не было семнадцати и Бонд, с его мартини и девушками в бикини, был точно «неподходящим».
Некоторое время в старшей школе я работала за прилавком со сладостями в местном кинотеатре: «Может, еще Колы?» — что позволяло мне смотреть любые фильмы, какие мне хотелось, и многие из них по нескольку раз; кажется, я посмотрела «Билли Джека» раз двадцать. Мне довольно быстро стало понятно, что мне не нравятся страшные фильмы или же фильмы, наполненные тревожным ожиданием — фильмы ужасов были исключены, а «Сыграй мне перед смертью» Клинта Иствуда с его сумасшедшей женщиной-сталкером выбил меня из колеи на несколько недель. Когда директора кинотеатра ограбили вечером после закрытия, мои родители заставили меня уйти с работы.
Я признаюсь в активном братско-сестринском соперничестве с Уорреном. Как старшая, я старалась изо всех сил быть впереди, стараясь преуспеть во всем, чем младший брат еще не мог заняться. Я первой научилась кататься на велосипеде. Когда он тоже научился, я ездила на своем быстрее и дальше. Я первой научилась кататься на водных лыжах, и затем каталась на них напропалую, чего нельзя сказать о брате. Я получала хорошие оценки, и следила, чтобы он об этом знал; он тоже занимался с усердием и получал хорошие оценки. Папа был не любитель похвал (считал, что они нас сглазят), поэтому он никому не раздавал комплиментов. Но мама нас хвалила, и мы с Уорреном соревновались, чтобы привлечь ее внимание.
Что касается Кевина — поскольку он был намного младше меня, я относилась к нему, как к своему ребенку. Одно из моих первых воспоминаний — о том, как он начал ползать, и как я волновалась, наблюдая за тем, как он научился передвигаться с места на место. Он не только был гораздо младше нас с Уорреном, он также был по натуре более общительным — с ним было гораздо легче водиться, и он любил просто быть вместе с нами, а не тягаться с нами.
