Однако, в конце концов, именно история Лодора убедила меня написать книгу. Неистовство в средствах массовой информации, окружавшее это историю, только добавило к мифу, который питает стереотип: что шизофреники агрессивны и представляют собой угрозу. В действительности подавляющее большинство шизофреников никогда никому не вредят; гораздо более вероятно, что они нанесут вред себе, чем другим.
Другой причиной, по которой я чувствовала себя вынужденной написать про свою жизнь — это дать людям надежду: диагноз психической болезни не означает автоматического приговора к блеклой и мучительной жизни, без удовольствий или радости или достижений. Я также хотела развеять миф, которого придерживаются многие профессионалы в области психического здоровья — что люди с серьезными расстройствами мышления не могут жить независимо, не могут работать с полной отдачей всех сил, не могут иметь настоящих друзей, не могут состоять в значимых, сексуально удовлетворяющих любовных отношениях, не могут жить богатой интеллектуальной, духовной или эмоциональной жизнью.
Медикаменты, без сомнения, сыграли центральную роль в управлении моим психозом, но то, что позволило мне найти смысл в моей борьбе — найти смысл во всем, что случилось до и во время моей болезни, и мобилизовать все силы, которые у меня были, чтобы жить богатой и продуктивной жизнью — это терапевтические беседы. Для людей с расстройством мышления не ожидается большой отдачи от этого способа лечения; разговорная терапия ориентирована на понимание и базируется на отношениях. Но мне она помогла. Может быть, и есть замена связи между людьми — двоих людей, сидящих вместе в комнате, один из которых может свободно говорить обо всем, что он думает и чувствует, и зная, что другой фокусируется на нем с участливым и вдумчивым вниманием — но я не знаю, что может быть такой заменой. Это, в самой сути своей, отношения, и для меня это было ключом ко всем другим отношениям, которые мне дороги. Часто я веду корабль своей жизни по переменчивым, даже угрожающим водам — мне нужны люди в моей жизни, которые бы мне сказали, что безопасно, что реально, и за что стоит держаться.
Я пишу также потому, что я знаю, что такое быть психически больной. И я знаю лучше большинства из нас отношение закона к пациентам с психическими расстройствами, унижение привязывания к кровати против нашей воли и принудительное пичканье лекарствами, о которых вы не просили, и о которых вы ничего не знаете, и в которых ничего не понимаете. Я хочу, чтобы это изменилось, и теперь я активно пишу и выступаю об этой вопиющей необходимости перемен. Я хочу принести надежду тем, кто страдает от шизофрении, и понимание тем, кто ею не страдает.
Теперь у меня есть в жизни практически все, чего я могла бы пожелать, но моя болезнь тоже взяла свое. Я потеряла годы своей жизни. Я упустила несчетное количество контактов — близких друзей, дорогих возлюбленных. У меня никогда не было детей. Я никогда не смогла испытать радость от работы в большой и известной юридической фирме, со сложными делами и чрезвычайно тяжело работающими талантливыми коллегами. Даже сейчас я не могу путешествовать так, как мне бы хотелось — спонтанно, неделями в незнакомых и новых местах. Я говорю по-испански, но я не могу поехать в Испанию. Мой лимит комфорта для поездок за город даже с Уиллом — это около четырех дней. Он угрожает поставить мне компьютерную программу «виртуальный офис», чтобы мы могли ездить, и все же я чувствую себя в безопасности в моем офисе в университете Южной Калифорнии. Работа — это одновременно моя отрада и мое зеркало — когда я теряюсь, кто же я, она здесь на КТУЛХУ странице, чтобы напомнить мне об этом; когда я вдали от нее, я теряю ориентацию.
Годами я относилась к своему телу как к месту, где я живу, и настоящая я была в моем разуме; тело было просто футляром, и при этом не очень надежным — чем-то грязным, животным… Уилл, а также то, что я заболела раком и выжила, изменили в этом отношении очень многое. У меня хорошие отношения с собственным телом в последнее время, может быть, я даже отношусь к нему по-хозяйски — но и одновременно — настороженно. В конце концов, оно не раз меня подводило.
