Абдул-Мутталиб взял внука невесомого на руки, долго глядел на него, смущаясь своим удивлением обыденному явлению; вскоре подобное испытает ещё: на старости лет боги даровали ему собственного сына, родила молодая жена. Не взамен ли первенцу явлен последыш Хамза? Некогда переживал, что ни первая, ни вторая его жена никак не родят ему сына, обет дал: родится сын - принесёт в жертву богам! А пока собирался, уже семеро сыновей!
Пора, - сказал себе однажды, достал гадательные стрелы из сундука, что хранился в храме, и стрела, помеченная как особая, выбрала первенца Абдуллу, самого красивого из сыновей. По Хиджазу распространилась весть о готовящемся человеческом жертвоприношении, и знаменитая прорицательница с мужским именем Хикмет явилась к Абдул-Мутталибу, кого помнила рассудительным юношей, и спросила: "Какова цена крови за неумышленное убийство, прекращающая кровную месть?" "Десять верблюдов или сто овец". "Предложи эту цену богам, поторгуйся, - сказала. - Откажутся если, увеличишь плату, пока не примут замены". Десять раз по десять верблюдов приводили к храму и метали в них стрелы. Но необъяснимо, что жребий девяносто девять* раз падал на
______________
* Девяносто девять - метафора множества.
Абдуллу: боги не уступали! Смилостивились лишь на сотом верблюде, согласные на замену человечьего жертвоприношения верблюжьим.
"Вот цена, - заметила прорицательница, - человеческой крови: сто верблюдов!" ...Когда дед молился в храме за внука в окружении каменных изваяний богов, глаз его пал на младенца Ису, которого держала на руках Марйам. Фигурка некогда была установлена здесь, а кем - не помнит никто: то ли паломником, поверившим в Бога-Сына, то ли хашимиты отвели ей место в храме, чтобы христиан привлечь. Чудом удалось фигурку уберечь от абиссино-эфиопских христиан, чьи войска вторглись в священный город многобожников: военачальник Абраха явился в храм - мол, грех тягчайший, чтобы Богоматерь томилась средь идолов, к тому же дикие многобожцы закапывают живьём рождающихся девочек.
- Но когда это было! - возразил Абдул-Мутталиб. - Продолжается и теперь!
- Клевета! Кааба осуждает этот мерзкий обычай! Но разве они не правы? подумал Абдул-Мутталиб. - Признайся, что недавно именно сын твой Абу-Лахаб дерзостно ослушался тебя, небо Мекки сотряс вопль его жены, невестки твоей: сын закопал живьём твою внучку! Мол, "вправе принести в жертву Хубалу зачатое им, кровь для него невозбранна!"
"В человеческих жертвах не нуждается он отныне!" - возмутился Абдул-Мутталиб.
"Я услышал его зов!" - упрямо твердил Абу-Лахаб.
"Можешь принести в жертву овцу, а безмерно чтишь - верблюда!" Не смогли унести фигурку Марйам - не входило это в намерения их, хотя затеяли поход в отмщение. Не званы и потому ненавистны. Лишь гибкостью луков расхвастались, показав, как далеко летят их стрелы. Но вторгнуться в Каабу! Сражаться с паломниками-пилигримами!..
Немало народу в эти дни скопилось здесь: сирийцы и йеменцы со слугами и телохранителями, византийцы. Явились шейхи - предводители вчера ещё враждовавших бедуинских племён бакритов и таблигитов, и абсы здесь, и зобъянцы, мекканцев не дадут в обиду, если что начнётся; прибыли на похороны Абдуллы и поздравить Абдул-Мутталиба с сыном и внуком, необычное у него имя Мухаммед, трудно запоминается... - зыбка грань меж горем и веселием; а кто зван на свадьбу щедрого купца - он женится на красавице Хиджаза, ей двенадцать, справили совершеннолетие и выдают замуж, имя ей - Хадиджа*: город празднует свадьбу уже сорок дней и ночей **, песни доносятся с крыш домов, где установили для певцов шатры, покрытые чёрным войлоком из шерсти коз; угощают бедняков на пустырях, за которыми начинается пустыня.
______________
* Сбоку поздняя приписка, чернила не поблекли, выделяются свежестью: Запомнить имя: будущая жена Мухаммеда!
** Сорок - всего лишь метафора, означающая закруглённые десятки.
Не стали абиссино-эфиопы, явившиеся с добрыми помыслами, в спор с хашимитами ввязываться: начнется с наиглавнейшего в Хиджазе храма Кааба, и пойдут опустошать окрестные святилища, в Аравии их множество: это менгиры, дольмены, вефили, окружённые оградой из огромных камней, в виде четырехугольника или эллипса, а то и просто отполированная наклонная плита, положенная на два стоящих камня вышиной около двух локтей, служит для возлияний, на что указывают углубления: отверстия и стоки на поверхности.
