Она спустилась вниз, к своему синенькому «Логану» и села за руль.
Еще не включив двигатель, вспомнила про Марика. Достала сотовый телефон, быстро набрала номер.
– Танька, ты? – обрадовался бывший муж. Они точно расстались не врагами. Скорее друзьями, уставшими от бесконечно долгой дружбы, знакомы-то были с детства, еще с летних дачных каникул.
– Я, – устало сказала Логинова. – Слушай, Марк, я тебе пациента нашла.
– Спасибо, – поблагодарил доктор. – Хотя в кризис их и так навалом. Бизнесмены закрывают предприятия – и прямиком ко мне, – хохотнул собеседник.
– Тут все похуже, – сказала Татьяна. – Он ко мне в морг стреляться пришел. С ружьем.
– Достоверная попытка? – посерьезнел психиатр.
– Достовернее не бывает. Практически осуществил. Осечка случилась с патроном. В общем, я к тебе еду.
– Приезжай, Танюшка, – сказал Марик. И тут же взгрустнул: – Хоть и не люблю я суициды.
Это верно. Ничего грустного Марик не любил.
Татьяну всегда удивлял его выбор профессии. Ну ладно, медицина – хотя и это было необязательно. Но с его врожденным легким отношением к жизни («гедонизмом, практически», – про себя улыбнулась Логинова) – и пойти в психиатрию! Там, где тяжелые заболевания лечились почти так же сложно, как в онкологии. И кстати, ненамного реже угрожали жизни пациентов: Татьяна вспомнила свое изумление, когда впервые вычитала в учебнике, что до пятнадцати процентов больных эндогенной депрессией кончают жизнь суицидом. Это ж каждый шестой! А их – сотни тысяч.
Недаром спроси любого – и любой вспомнит известные ему случаи самоубийства. Не только, как говорят, публичных людей (а эти болезни не щадят и самых успешных), но и в своем собственном, узком кругу.
У самой Татьяны две подружки – пусть и не самые близкие – ушли из жизни в один день. Связались веревкой вместе и прыгнули с крыши двенадцатиэтажного дома. Говорили – что-то там начитались, какого-то вредного фэнтези.
И всё это – в девятом классе, когда им было по пятнадцать лет!
Нет, Логинова и тогда уже была вдумчивой девочкой, не поверившей, что вот прочел книжку – и с крыши. Здесь все было гораздо глубже и непонятней.
А она с детства терпеть не могла принципиально непонятного. Может, потому и специальность медицинскую себе такую выбрала. Пусть все усмехаются, но именно ее диагнозы – самые точные.
Кстати, это стандартная ошибка – считать, что патологоанатомы имеют дело только с умершими. Они еще и очень даже живым успевают помочь. Скажем, при опухолях диагностический препарат тоже попадает в их руки. И здесь от диагноза зависит уже не репутация доктора, а жизнь пациента.
Логинова наконец завела свой «Логан» – Марк давно предлагает помочь ей с новой машиной, но Татьяну и эта вполне устраивает: не красотка, конечно, зато надежна и ненапряжна в эксплуатации.
Как всегда, синенький пузатик завелся мгновенно и немедленно закрутил свои небольшие колеса. Дежурный на воротах кивнул, открывая дорогу, и тут же отвел глаза. Логинова уже привыкла, что ее профессия вызывает у людей противоречивые чувства.
Ее это не волнует.
Главред даже не заметил, что лучшего журналиста издания полдня не было на работе. Он помахал рукой входившему Парамонову, не переставая трепаться по телефону – судя по широкой улыбке, о чем-то очень приятном.
Олег Сергеевич был слегка разочарован. Не расстроен, а именно разочарован.
Вот так всегда.
Боязнь, страх, паника чего-либо – очень даже настоящие. До дрожи, до тошноты.
А потом, когда выясняется мнимость проблемы – а то она и так, с точки зрения логики, была неясна! – никакой радости. Как будто это не он совсем недавно так мучительно переживал.
В прошлом месяце Парамонов проходил флюорографическое обследование – что-то там стукнуло у издательского начальства, и к их огромному зданию, где трудились редакции десятков научных и научно-популярных журналов, подкатили специальный автобус, через который прогнали всех, бывших в данный момент на работе.
Называется «забота о людях». И не только называется, но именно ею и является: как известно, даже рак не фатален, обнаружь его в начальной стадии.
А вот если в заключительной – очень даже фатален.
