Выйдя из кинотеатра, он направился к своей машине, на ходу наблюдая за парами, которые смеялись, спорили, целовались. Все парочки одинаковые. Два человека, если они вместе, то и в толпе они — два человека, не замечающие никого, кроме друг друга. Парочки, парочки… А он все еще один. Одинокий мужчина.
Им-то не придется сидеть в темном холодном доме. Они пойдут есть пиццу, или отправятся в клуб, или залягут в постель… Вместе! Любят они друг друга или только терпят, все равно они не одиноки.
Напиться, что ли? Может, так он забудется? Часы показывали одиннадцать. Пабы закрыты.
— Черт бы их побрал!
Интересно, где она теперь? В больнице? В аэропорту? Лучше бы, если бы была в аэропорту. Марк стиснул зубы. С какой стати она взяла и улетела? По какому праву?..
Он включил зажигание и поехал со стоянки. До дома минут двадцать. Ночь тихая. Когда он был маленьким, то любил смотреть, как светит маяк в Хиронси. А теперь что? Вместо гордого маяка дурацкий магазин. Отличный магазин, надо отдать должное его хозяйкам, но все равно: магазин есть магазин. Можно было бы придумать и что-нибудь получше для старого маяка… Сейчас ему не хотелось вспоминать о маяке. Все его мысли занимала Мэгги Бранд. Неужели поздно что-либо изменить?
Марк ехал по темной дороге. Фонари не светили, и лунные лучи были слишком слабы, чтобы достичь земли. Слева в сарае горел огонь. Марк нахмурился. Что там такое? Он затормозил и, перегнувшись через сиденье, посмотрел в окно. Танцы там, что ли? Только этого не хватало. Так и есть.
«Танцы с десяти до рассвета».
Он зевнул и пожалел несчастных, которые утром не будут знать, куда деваться от головной боли из-за своей музыки. Если там нет чего похлеще… Недаром в округе уже поговаривают об этих сборищах. Вроде намеревались организовать благопристойные танцы по пятницам и субботам с лимонадом и колой под присмотром местных школьных комитетов…
Марк рассмеялся. Ничего у них не выйдет. Юнцы девяностых не похожи на юнцов шестидесятых годов. Этим подавай силу, секс и возбуждение, от которого они могли бы взлететь на луну.
Остается благодарить Бога, что вовремя родился. Теперь ему тридцать, а в юности, когда был жив отец, он не посмел бы войти в дом с сигаретой во рту. И хорошо. Одной вредной привычкой меньше. А мама курила на вечеринках.
Дом в Ротволде теперь принадлежит ему… То есть он может делать с ним что хочет. Мама в Австралии с новым мужем. Слишком быстро она забыла отца. Марку до сих пор не по себе от ее поспешности. Теперь, когда дом стал полностью его, он чувствовал себя в нем одиноко. Пора бы оживить родные пенаты…
Дорога была узкой и извилистой, потом выпрямилась, и Марк увидел впереди что-то белое. Похоже было на пластиковый пакет, которым махали во все стороны.
Ветра как будто нет. При чем тут пакет и пластик? Мурашки побежали у него до спине. Не может быть…
Девушка!
В последнюю минуту она бросилась на дорогу и улеглась на нее, так что он едва успел затормозить, остановив свою машину всего в нескольких дюймах от сумасшедшей гулёны. Выскочив из машины, он на коленях подполз к лежавшей лицом вниз девушке. Задравшееся платье открывало красивые стройные ноги. Туфель не было.
Марк осторожно повернул ее на спину. Ничего страшного. Ни ссадин, ни синяков, ни царапин. Он перевел взгляд на лицо и у него перехватило дыхание.
— Тамсин!
Она открыла глаза и хихикнула.
— Я умею летать.
— Ага! А я ползать, моя дорогая. Но не оставлять же тебя тут.
— Мне удобно. У тебя мягкая кровать.
— Ты напилась?
Все еще лежа на спине, она покачала головой.
— Я пила воду. Они сказали, что с этим надо пить воду.
Марк похолодел.
— С чем надо пить воду? — спросил он, прекрасно понимая, о чем идет речь.
— С веществом. Они называют это «веществом». Думаю, там аспирин и замороженный сахар.
— Неужели?
— Ага. У меня болела голова, а ни у кого не было таблеток.
— Ни у кого? А кто там был?
— Ребятишки, которых школьный комитет хочет усмирить. — Она опять захихикала. — От музыки у меня разболелась голова.
Тамсин села. Золотистые волосы упали ей на лицо. Когда она подняла голову, он увидел, что у нее густо намазаны глаза, но и только. Ни румян, ни пудры, ни губной помады. Она казалась неземной и очень сексуальной в ярком свете фар.
