Он ушел туда, где был его дом. Вернулся в «Башню из слоновой кости». Вернулся к Тамсин…
* * *
Зазвонил телефон, и Мэгги очнулась от воспоминаний. Она уже была на середине кухни, когда поняла, что происходит.
— Сядь, — сказал Эдгар. — Я сам возьму трубку.
Она услыхала, как он смеется.
— Хорошо. Да. Да. Она здесь.
Мэгги бросилась к телефону.
— Рейф…
Однако это был не он, а ее мать.
— Что ты сказала, родная?
— Мама! Ой, мама! Извини. Я думала… Я думала…
Эдгар взял у нее трубку.
— Мэг думала, что это ей звонят, — услыхала она слова отца. — Ну, конечно, дорогая. Машина уже в гараже. Все в порядке. Ты же знаешь нашу Мэг. Она не подведет.
Эдгар подмигнул Мэгги, и она почувствовала, как вновь возвращается в реальный мир. Ситуация безвыходная. Отец прав. Ничего нельзя сделать, по крайней мере, пока…
— Мэг у нас одна на миллион, — все еще говорил отец. — Она убрала все стекло с дороги, поменяла колесо, вернулась на своей машине домой, а потом пешком пошла за твоей…
А его дочь в это время мечтала лишь о том, чтобы он положил трубку, ведь кто-нибудь мог как раз в это время дозваниваться до нее.
— У мамы все отлично, — сияя, доложил он. — Ребенок родился здоровый. Ты можешь сейчас поехать за ней в больницу?
Вот как раз этого она совсем не хотела. Мэгги хотела сидеть около телефона и ждать звонка. Ждать, когда он позвонит и скажет, что с ним не случилось ничего страшного.
Но отец-то ничего не знает.
Она кивнула и медленно вышла из комнаты, потом, как автомат, села в машину и, задумавшись о том, почему родители никак не могут без нее обойтись, отправилась в больницу, хотя ехать ей хотелось в Монако. Если бы она могла себе это позволить, ей было бы легче.
Неизвестность невыносима.
На следующее утро отец огорошил Мэг сообщением, что собирается вместе с ней ехать в гараж.
— Зачем, папа? Что случилось?
Одетый по-рабочему, Эдгар сидел в своем кресле возле входной двери.
— Ты слишком заработалась. Посмотри на себя. Бледная. Круги под глазами. Это я виноват. У тебя совсем нет своей жизни. Даже по воскресеньям мы с мамой не можем без тебя обойтись. Вот и вчера тоже. Когда мама приехала, я ей сказал: «У нашей Мэг слишком много забот. Пора мне самому разобраться, что там в гараже происходит…»
— Мы справляемся, папа.
— Справляться — еще не все. Когда мы работали вместе, ты радовалась, приходя в гараж. А теперь? Только погляди на себя в зеркало.
— Мне не спалось.
— Конечно, не спалось. То, что вчера случилось с Рейфом Торном… Мэгги, ты привыкла взваливать все беды мира на свои плечи, а в твоем возрасте такое не годится. Все. Я решил. С сегодняшнего дня беру бразды правления в свои руки. Обещаю, твоя жизнь станет другой.
— Ну что ж! Мне нечего сказать.
В глубине души она радовалась, что отец горит энтузиазмом взяться за работу. Но это ничего не меняло. Она все так же хотела оставить «Бранд Моторз», и ее совесть была неспокойна… Ничего, как-нибудь все разрешится.
— Родная, я очень горжусь тобой. Ты так много сделала, чтобы гараж продолжал работать. — Он вздохнул. — Марк ведь почти не помогал тебе. Такой уж он человек. Он думает, будто место женщины на кухне. Придется с ним поговорить. Или он принимает мои условия, или я выкупаю его часть. В конце концов, это всего четверть.
Мэгги улыбнулась и подошла к отцу.
— Чего же мы ждем?
— Ты забыла о собаке.
— Мы с Фаджем уже гуляли.
— Ну, пройдись еще разок, а я пока потолкую с Марком Лангхэмом. Не надо, чтобы ты была рядом, когда я…
— Да, папа. Это лучше скажи ему сам! — Она вышла с отцом из дома. — Фадж, у нас сегодня двойной моцион!
Пес выбежал из кухни. Уши у него стояли торчком, но в глазах было печальное выражение.
Эдгар рассмеялся.
— Что-то он не радуется.
— Еще бы. Он уже пробежал пару миль. — Мэгги взялась за поводок. — Сколько тебе надо времени?
Эдгар пожал плечами.
— Полчаса… Думаю, уложусь.
— Думаешь?
— А ты посматривай на крышу. Увидишь там Марка, знай, дела плохи. А увидишь, как я лечу в небе, значит, дела совсем плохи.
* * *
Около десяти Мэгги отправилась в гараж. Отца видно не было, но Марк трудился над мотором «триумф-геральд» пятидесятых годов.
