Он кивнул и двинулся к выходу.
— Не думаю, что все это получит огласку, — сказал он.
На самом деле, конечно, вышло наоборот.
Возможно, это случилось бы и без писем, которые начали приходить через несколько дней после смерти Клюга. Писем со штемпелями Трентона, штат Нью-Джерси, переданных с компьютера, который так и не удалось проследить. О том, что Клюг лишь упомянул в своем завещании, в них говорилось во всех подробностях.
Тогда, однако, я ничего об этом не знал. После того как ушел Хал, я залез в постель под электроодеяло, но никак не мог согреть ноги. Вставал я, только чтобы сделать сандвич или полежать в горячей ванне.
Несколько раз в дверь стучали репортеры, но я не отзывался. На следующий день я позвонил Мартину Абрамсу, адвокату, в телефонном справочнике он значился первым, и договорился, что он будет представлять мои интересы. Он сказал, что меня, возможно вызовут в полицейский участок. Я ответил, что никуда не поеду, проглотил две капсулы «Дилантина» и завалился в постель.
Раз-другой с улицы доносилось завывание сирены, и еще я расслышал крики: кто-то с кем-то громко спорил. Усилием воли я заставлял себя не высовываться. Да, любопытство мучило меня, но вы сами знаете, что случается с любопытными…
Я ждал возвращения Осборна, но он все не приходил. Дни шли, превращаясь в неделю, и за это время произошли только два события, достойных внимания.
Первое началось со стука в дверь через два дня после смерти Клюга, Я выглянул из-за занавески и увидел припаркованный на обочине серебристый «Феррари». Разглядеть, кто стоит у дверей, я не мог, и поэтому спросил, кто там.
— Меня зовут Лиза Фу, — ответила какая-то женщина. — Вы меня приглашали.
— Я вас не помню.
— Это дом Чарльза Клюга?
— Нет. Вам в соседний дом.
— О, извините.
Я решил предупредить ее, что Клюга уже нет в живых, и открыл дверь. Женщина обернулась и улыбнулась совершенно ослепительной улыбкой.
Просто не знаю, с чего начать описание Лизы Фу. Помните то время, когда с газетных страниц не сходили карикатуры на Хирохито[11] и Тодзио,[12] а «Таймс» без всякого смущения употреблял слово «джап»? Маленькие человечки с круглыми, как футбольный мяч, лицами; уши, словно ручки от кувшинов; очки с толстыми стеклами; два больших, как у кролика, передних зуба и тоненькие усики…
Если не считать усов, то она просто сошла с такой вот карикатуры. Очки, зубы… На зубах стояла скобка, они напоминали клавиши пианино, обмотанные проволокой. Ростом она была пять футов и восемь или девять дюймов, а весила не больше 110 фунтов. Я бы сказал даже сто, но добавил по пять фунтов на каждую грудь, настолько большую при ее тоненькой фигурке, что надпись на майке читалась как «POCK LIVE», и только когда она поворачивалась боком, я мог разглядеть две буквы «S» по краям.[13]
Лиза Фу протянула мне изящную тонкую руку.
— Похоже, мы некоторое время будем соседями, — сказала она. — По крайней мере, пока я не разберусь с этим логовом дракона на соседнем участке.
Если у нее и чувствовался какой-то акцент, то скорее из долины Сан-Фернандо.
— Очень приятно.
— Вы его знали? Я имею в виду Клюга. Так он по крайней мере себя называл…
— А вы думаете, это не настоящая его фамилия?
— Сомневаюсь. «Клюг» по-немецки означает «умный». А на жаргоне хакеров[14] это «хитрец» или «ловкач», что к Клюгу относится в полной мере. Хотя серый процессор у него определенно барахлил. — Она многозначительно постучала пальцем себя по виску. — «Вирусы», «фантомы» и «демоны» выскакивают каждый раз, когда люди из полиции пытаются подключиться к его системам, матобеспечение протухает, битовые корзины переполняются…
Она говорила и говорила, но для меня все это звучало как суахили.
— Вы хотите сказать, что в его компьютерах прячутся демоны?
— Точно.
— Тогда им нужен будет изгоняющий злых духов.[15]
Она ткнула большим пальцем себя в грудь, показав одновременно еще пол-акра зубов, и сказала:
— Это я и есть. Однако мне надо идти. Заскакивайте повидаться в любое время.
Второе интересное событие недели произошло днем позже: по почте пришло уведомление из банка. На мой счет поступили три суммы. Первая — обычный чек из Управления по делам ветеранов войны на 487 долларов. Вторая сумма в 392 доллара 54 цента — проценты на деньги, оставленные мне родителями пятнадцать лет назад.
