– Да ничего теперь, – понуро сказал Круглый, его возбуждение на глазах опадало, словно проколотая надувная игрушка. – Тебе на маршрутку, мне в люльку – вон Зинка уже кругами бродит и волчицей зыркает. А с гнидой Клещом нам еще жить и мучиться, потому что все это бред, голимый бред.
* * *
– Приезжай! – орал в трубку Круглый. – Быстрее едь! Такси бери, понял?!
– Что случилось? Клещ? Сработало?
– Я с динамовской проходной звоню! – орал Круглый. – Выезжай быстрее, не тяни!
И связь оборвалась.
Добрался он быстро, но Круглый все же успел за это время сделать два дела.
Во-первых, отправил свою пассию Зинку ночевать к матери (и очень правильно, по мнению Сергея, поступил).
Во-вторых, успел капитально налакаться, в трубке еще звучал практически трезвый голос, хоть и порядком взволнованный. Пить ему, конечно же, не стоило. Но пусть бросит камень тот, кто очутился в ТАКОЙ ситуации и обошелся без традиционного антидепрессанта.
…Клещ прожил меньше суток после того, как его фотография канула в «Уничтожителе». Погиб минут за сорок до звонка Круглого, причем тот видел тело и впечатления получил незабываемые.
На мелкие окровавленные кубики деревенский мафиозо не рассыпался, все было проще, банальнее. Клещ собирался перейти шоссе Павловск – Гатчина (оно же в том месте – главная улица Покровки). Собирался – и передумал, справа быстро приближалась фура.
Казалось, что никакой угрозы нет, Клещ стоял на дальней, безопасной обочине, но фура неожиданно вильнула, выкатила на встречку, смахнула Клеща с дороги, словно кеглю… Затем выровняла свою траекторию и укатила.
(Назавтра распространится слух, что водителя вскоре задержали, и был он трезвее стеклышка. Поплохело человеку: сжалось сердце, в глазах на миг потемнело – а когда посветлело, понял, что машина стремится под откос. Торопливо вывернул руль и даже не понял, что кого-то сбил.)
Круглый оказался на месте происшествия одним из первых. Самое большое впечатление на него произвели мозги Клеща, размазанные по асфальту на три метра.
– Три метра, прикинь? – твердил он. – Три гребаных метра!
Других подробностей было не добиться, да и не очень хотелось.
И вообще Круглый был плох… Застрял на покаянно-плаксивой стадии опьянения. Истерил и не знал, что делать. Точнее, знал, и очень даже хорошо знал, но никак не мог расставить по приоритетам желания и потребности. Ему хотелось, причем одновременно:
– пойти немедленно в милицию и написать там явку с повинной, сознавшись в убийстве;
– не меньшим было желание отправиться в Колпино, на Ижорский завод, просочиться как-нибудь на территорию и швырнуть проклятую штуковину в плавильную печь;
– с поездкой на завод конкурировало намерение на коленях проползти через всю Покровку к матери Клеща и молить, молить, молить ее о прощении, не вставая с колен, разумеется;
– еще была потребность сию же минуту оседлать мотоцикл, погнать его к Уховскому карьеру и утопить там мерзкую железяку.
Дальнейшие плодотворные идеи Сергей не слушал. Клин вышибают клином – он налил водки не в стопку, в граненый стакан, и чуть не силой заставил Круглого выпить. Потом тот долго и неэстетично блевал, потом стал способен к разговору – правда, логики в нем придерживался странной, не всегда понятной трезвому человеку.
Сергей, попытавшись угодить с приятелем в резонанс, тоже выпил несколько стопок. Это стало ошибкой, совсем забыл, что ничего не ел с утра – на пустой желудок развезло быстро и качественно.
В результате последовавший разговор вспоминался кусками и обрывками. Сергей прекрасно помнил, как отговаривал Круглого наладить «Уничтожитель» в карьер или плавильную печь и отговорил – сошлись на том, что совершать необратимые поступки не стоит.
Но вот кому из двоих пришла бредовая идея зарыть агрегат не где-нибудь, а на территории фабрики «Динамо»? И почему второй с этим бредом безропотно согласился? Загадка…
Откладывать не стали. Не протрезвев, той же ночью закопали «клад». Выпили еще и изготовили карту, сочинили и зашифровали поясняющие надписи, хорошо понимая, что к утру все направления и количества шагов будут прочно забыты.
