Июнь, 15 Уволен у Рэмеджа — пьянство и некомпетентность. Возвратился в Уилверкомб. Морнтон сообщил, что место уже занято (чего, кстати, не было — слава о репутации Брайта дошла по телефону раньше). Безуспешно попытался устроиться и одно-два заведения. Спал той ночью в освободившейся меблированной комнате.
Июнь, 16 (вторник) Снова пытался найти работу. Безрезультатно. Спал ночь в комнате, сдаваемой сезонным рабочим, куда он прибыл вскоре после полуночи. Его принял неохотно, но он показал фунтовую банкноту, чтобы доказать, что способен расплатиться на ночь.
Июнь, 17 Сел на поезд, отъезжающий в 9.57 до Сеагемнтона. Зашел к парикмахеру по имени Лайтлетон и спросил про работу. Рассказал, что Лайтлетон отсутствовал, но ему сказали, что он Может зайти на следующее утро после 11.30. Посетил еще двух парикмахеров. Снял кровать в меблированной комнате и провел там тот вечер и ночь в обществе других постояльцев.
Июнь, 18 (день гибели Алексиса) В 10 часов утра ушел из меблированной комнаты и направился прямо в Публичную Библиотеку, где просидел час в читальном зале, изучая списки вакантных мест в различных газетах. Его опознал служащий читального зала. Он отчетливо вспомнил Брайта, потому что тот задал ему несколько вопросов относительно дат публикаций местных газет; а также служащий вспомнил, как показывал ему полку, на которой хранилась местная адресная книга. В 11 часов Брайт поинтересовался, правильно ли идут часы в библиотеке, так как у него в 11.30 встреча. В 11.15 ушел, по-видимому, на эту встречу.
Встреча была, разумеется, с Лайтлетоном, который также без труда опознал Брайта. Лайтлетон возвратился в Сеагемптон на поезде 11.20 и, подходя к своему заведению, обнаружил Брайта, ожидающего его. Он сказал Брайту, что не мог приехать раньше и также сказал, что если тот хочет, то может попробовать своп силы, причем приступить может сразу. Брайт поработал в туалетном салоне до часу дня, потом ушел на ленч. Он возвратился сразу после двух и оставался на работе до конца рабочего дня. Позже владелец решил, что работа Брайта недостаточно хороша, и рассчитался с ним. Правда, никто не сумел опознать Брайта в ресторанчике, где, как он утверждал, он принимал ленч, но было совершенно ясно, что не что иное, а только ковер-самолет мог бы перенести незадачливого парикмахера за 40 миль к Утюгу и обратно, чтобы он успел совершить убийство в два часа. Какую бы роль ни играл Брайт в этой трагедии, это не была роль Первого Убийцы.
Что касается очень короткой истории Брайта, тут имелся небольшой прогресс, главным образом потому, что сам Брайт даже не притворялся, когда вспоминал различные вымышленные имена, под которыми он жил несколько последних лет. Единственное заявление, которое следовало проверить, — оказалось правдой — несомненно, одно время в Манчестере на Мэссинберд-стрнт имелось парикмахерское заведение. Фамилия владельца была Симпсон, что полностью соответствовало рассказу Брайта, однако Мэссинберд-стрит давным-давно исчезла в связи с улучшением города и, как Брайт сам предупредил, будет очень нелегко найти кого-нибудь, кто помнил бы парикмахера Симпсона и как он выглядел.
— Когда-то Брайт действительно должен был жить в Манчестере, — заключил инспектор, — иначе он не говорил бы так уверенно о существовании Мэссинберд-стрит; весьма вероятно, он сам мог быть Симпсоном, как утверждает. Однако чем он занимался в промежутке с тех пор до настоящего времени — это совершенно другой вопрос.
Дальнейший пункт полицейской информации имел отношение к старому Поллоку и его лодке. Молодой констебль (недавно поступивший в уилверкомбскую полицию и следовательно подходивший для этого дела, будучи неизвестным местному рыбацкому населению) был послан на днях под видом отдыхающего, чтобы побездельничать на пляже близ Дарли в обществе своей молодой жены. Он уговорил Поллока захватить их с женой походить под парусом на его лодке. Путешествие было неудобным, во-первых из-за необычайной угрюмости старого рыбака, а во-вторых, из-за несчастной склонности молодой женщины к морской болезни. Они попросили как можно ближе доставить их к выходящему в море краю подводной скалы Клыки, «чтобы молодая леди могла посмотреть, как вытаскивают труп, а она этого страстно желала». Поллок очень долго ворчал, но все-таки отвез их. Всю дорогу они не теряли из виду берег, но их путешествие закончилось в точке слишком удаленной от берега, чтобы они могли ясно различить передвижения поисковой группы, которая в этот момент, очевидно, занималась пляжем в непосредственном соседстве с Утюгом. Они попросили Поллока подойти поближе, но тот решительно отказался это сделать. Во время путешествия констебль как можно внимательнее изучал лодку в поисках чего-либо подозрительного. Он даже дошел до того, что потерял гипотетические полкроны и настоял на поднятии настила, закрывающего дно лодки, чтобы проверить, не могла ли монета закатиться под него. Он основательно обшарил заплесневелое пространство внизу, светя карманным фонариком, и так и не увидел следов крови. Он очень правдоподобно притворился, что ищет полкроны, а чтобы успокоить Поллока, вручил ему чаевые. В целом эта экспедиция разочаровала, не принесла никаких плодов, кроме морской болезни и созерцания крупным планом, множества крабов.
