— А! Помните, что мы просто описываем идеальное преступление, в котором все разрабатывается строго по плану.
— О да, конечно.
— Потом — в идеальном преступлении — Велдон подъезжает верхом к скале по воде, и, кстати, имейте в виду, что это все происходит за час до отлива и воды там полтора фута; а около Утюга — фут. Он привязывает лошадку к рым-болту, заранее укрепленному в скале, и взбирается наверх. Алексис может или не может узнать его. Если же он его узнал…
Уимси замолчал, и его глаза наполнились гневом.
— Узнал он его или нет, у него не было много времени для разочарования. Наверное, Велдон попросил его сесть. Император сидит, в то время как почтительные верноподданные стоят позади него. Велдон просит у него письмо. Алексис отдает ему расшифрованный вариант. Затем Генри наклоняется над ним сзади с бритвой…
— Велдон, конечно, не дурак. Но делал все неправильно. Он должен был снять с трупа перчатки, затем убедиться, подлинное ли письмо. Возможно, ему стоило бы обыскать труп. Но мне кажется, что все было еще хуже. И это разрушило видимость самоубийства. Знаете, достаточно чуть сдвинуть труп с места, и вы никогда не сможете восстановить первоначальную небрежно-восторженную позу покойного… И кроме того, лошадка вырывается и чуть ли не убегает прочь. Это могло стать роковым…
— А знаете, я почти снимаю шляпу перед Велдоном, как он справился с лошадкой. Разве она видела когда-нибудь внезапно разливающуюся вокруг кровь? Наверное, нет! Решительно нет! Кавалерийские лошади, конечно, привыкли к этому, но наша мирная гнедая кобылка никогда прежде не нюхала крови. Когда я представляю, что пришлось проделать сидящему на ней Велдону, когда она брыкалась, обезумевшая от страха, бросалась вперед и рвалась прочь, да если учесть, что он сидел на неоседланном животном, да еще на вершине скалы и не дал ей даже шагу ступить с песка, скажу вам, я снимаю перед ним шляпу.
— Вы хотите сказать, что он предчувствовал такие действия с ее стороны?
— Наверняка. Человек, который смог тщательно обдумать и завершить этот план, некоторым образом разбирался в лошадях. И разбирался, доложу вам, весьма неплохо. Я имею ввиду… есть множество способов подчинить себе обезумевшее от страха животное и кое-какие способы более жестоки, чем остальные…
— Предположим, что он сделал это. Каким-то образом он отвязал лошадь от скалы и силой увлек ее в море. Это было бы наилучшим способом. Это не так утомило бы ее и в то же время смыло кровь. Затем, успокоив кобылку, он едет обратно, той же дорогой, что и приехал. Но лошадь теряет подкову во время своего неистового сопротивления и ударов копытами о землю, а на обратном пути она уже окончательно охромела. Возможно, Велдон не обратил на это внимания. Он проезжает мимо своей палатки, где оставил одежду, отпускает лошадку, одевается и спешит на шоссе «проголосовать» «бентли» на обратном пути. Не думаю, что это заняло у него много времени. Скажем, было 12.55. Его подбирает машина, и в час дня он уже сидит в «Перьях». Тут мы оставляем наш роман и возвращаемся к фактам. Потом, после ленча, он спускается к месту своего лагеря, сжигает уздечку, которая в крови, и дает пинка нашему приятелю Перкинсу, который, очевидно, проявлял слишком сильный интерес к этой веревочке.
— В «Перьях» у Велдона не было с собой уздечки, верно?
— Нет, а может быть, он выкинул ее в каком-нибудь подходящем месте на обратном пути от Утюга — наверное, где-нибудь возле ручья. Итак, все, что ему остается сделать, — это добраться до Полвистла, чтобы тот занялся его «Морганом». Там он совершает еще одну ошибку. Когда он клал в карман провода, он должен был ПОЛОЖИТЬ их в карман и позаботиться о том, чтобы они там и находились. А он…
— Вот видите, он тоже хотел иметь три линии защиты. Во-первых, чтобы смерть выглядела как самоубийство. Во-вторых, получается, что отдыхающий с полустанка Дарли был мистером Мартином из Кембриджа, который ни к кому не имеет никакого отношения, и в-третьих, если доказано, что мистер Мартин на самом деле Генри Велдон, то у него имелось алиби в Уилверкомбе с такими многочисленными подробностями, как Бах, воротнички для рубашек и совершенно беспристрастный свидетель в «бентли», который мог присягнуть, что подвозил его.
