Констебль Ормонд, задавая свой последний вопрос, вложил в него всю свою энергию.
— Сколько было времени, когда через поселок проходит этот молодой человек?
— Сколько времени? Не надо кричать, юноша, я, может быть, и плохо слышу, но совсем не глухой. Еще в прошлый понедельник говорю я нашему викарию: «Какую хорошую проповедь прочитали вы нам вчера». А он спрашивает: «Вам хорошо слышно там, где вы сидите?» А я отвечаю: «Возможно, я и не так хорошо слышу как в молодости, — говорю, — однако, ваши наставления слышу по-прежнему, хорошо». И он говорит: «Вы удивительный человек для вашего возраста, Гэндер». Разумеется, таков я и есть.
— Действительно, вы такой и есть, — сказал Ормонд. — Я просто спросил, в какое время вы видели проходящим через поселок этого парня в очках и с толстой палкой?
— Примерно, это было в два часа, — отвечал старый джентльмен с победоносным видом. — Почти в два часа. А почему? Я говорю себе тогда: «Надо бы тебе, дружище, промочить горло, — говорю я, — а „Перья“ закрываются в два, поэтому лучше будет поторопиться». А он шел прямо со стороны Уилверкомба по направлению к Хинкс-Лэйн. Так что я говорю: «Ба! Это, наверное, один из сторонников сухого закона, стоит на него только посмотреть! Один из тех, кто глотают жиденькую кашку для больных, а потом выглядят так, словно тебя вырвало на них газированным лимонадом, повсюду одна отрыжка и ничего более… простите меня!..» Вот так я и сказал сам себе. И еще говорю: «Гэндер, это пришло тебе как напоминание, что нужно взять еще одну пинту пива». Так что выпил я вторую пинту, а когда шел к стойке, то увидел, что на часах в баре два часа — они, как всегда, спешили на пять минут. Это они делают для того, чтобы пораньше выставить людей.
Констебль принял этот удар спокойно. Уимси ошибался, ошибался как на зло! Двухчасовое алиби подтверждалось полностью. Велдон был невиновен! Брайт был невиновен! Перкинс был невиновен — это ясно как день. Оставалось только доказать, что была невиновна и лошадка, и тогда вся линия рушилась как карточный домик.
Он встретился с Уимси на лужайке в поселке и сообщил ему эти унылые сведения.
Уимси пристально посмотрел на него.
— У вас случайно нет железнодорожного расписания? — наконец спросил он.
— Расписания? Нет, милорд. Но я могу достать его. Или, возможно, я могу сказать Вашей Светлости…
— Не беспокойтесь, — проговорил Уимси. — Мне всего лишь хочется найти следующий поезд до Колни Хатч.
Констебль в свою очередь посмотрел на него.
— Виновата во всем лошадка, — произнес Уимси. — Она была на Утюге и видела как происходило убийство.
— Но я подумал, милорд, вы доказали, что это было невозможно.
— Именно так. Но это — правда.
Уимси вернулся, чтобы сообщить о своих выводах суперинтенданту Глейшеру, которого нашел в крайне нервном и раздраженном состоянии.
— Эти парни из Лондона потеряли Брайта, — заметил он резко. — Они следили за ним до офиса «Морнинг Пост», где он получил свое вознаграждение в виде чека на предъявителя. Он сразу взял наличные и потом скрылся в большом скоплении людей — в одном из тех мест, где повсюду всякие лифты и выходы. Короче говоря, надул он их там и исчез. Я думал, что на этих людей из Лондона можно положиться, но, очевидно, ошибался. Мне бы очень хотелось никогда не сталкиваться с делом, где требуется высокая квалификация, — с горечью добавил суперинтендант. — А теперь еще вы говорите, что эта лошадка была там, а ее там не было, как, впрочем, и никого из тех, кто должен был на ней ехать. Не собираетесь ли вы сказать, что она перерезала этому малому горло своим копытом, а потом сама превратилась в морского конька?
Опечаленный, Уимси отправился домой в Беллевью и обнаружил ожидавшую его телеграмму. Она была отослана этим днем из уэст-эндского оффиса и гласила следующее:
РАБОТА ПРОВОДИТСЯ БЛЕСТЯЩЕ ВСКОРЕ ЖДИТЕ РЕЗУЛЬТАТА СВЯЖИТЕСЬ ГЛАВНЫМ ИНСПЕКТОРОМ ПАРКЕРОМ ТЧК НАДЕЮСЬ СКОРО НАЙДЕТЕ ВОЗМОЖНОСТЬ ОТОСЛАТЬ ЧИСТКУ ТВИДОВЫЙ КОСТЮМ-БАНТЕР
