Сегодня, сейчас. Почти мертвый писатель и Желтая Уточка
– Очень приятно, – говорит та самая невидная девица с утиным профилем, с которой мне этим утром выпало тренироваться вместе. Невооруженным глазом заметно, что мое общество ей неприятно. Однако ничего не попишешь, инструктор поставил нас в пару – наверное, потому, что она, как и я, пока почти ничего не умеет.
– Лев Вадимович, – представляюсь я.
– Ирина Павловна, – кисло улыбается девица, обряженная в ярко-желтый брючный костюм, и я внезапно понимаю, кого она мне напоминает. Да она же, со своей запавшей переносицей, вздернутым носиком и выпяченными накрашенными губками, вылитая Желтая Уточка!
Мы слушаем инструктора, который бьется с нами положенные два часа, не добившись ни малейших успехов. Я почему-то все время мажу, а Желтая Уточка, она же Ирина Павловна, играет еще хуже меня. Карикатурно отклячив зад, как того требует правильная постановка гольфиста, она раз за разом либо вообще бьет мимо мяча, либо промахивается мимо лунки с расстояния в пять сантиметров. Впрочем, я не лучше. Нисколько не лучше! Наконец наше время истекает. Все, включая тренера, вздыхают с облегчением.
– Может быть, выпьем кофе? – проявляя воспитанность, предлагаю я, уверенный, что Ирина Павловна непременно откажется. Ей явно нужно переодеться – Желтая Уточка изгваздалась в траве и земле, вспотела, а ее макияж понес значительные потери.
– Давайте, – внезапно соглашается она. – Только лучше чай. Зеленый.
Делать нечего. Мне отчаянно хочется в душ, но вместо этого я веду Ирину Павловну в салон, где заказываю ей чай, а себе кофе… два кофе, а еще лучше – три! Слава богу, в помещении прохладно – в отличие от уличного пекла, где солнце бьет все температурные рекорды.
– Тридцать два в тени! – глубокомысленно замечаю я, не зная, о чем еще можно говорить с Уточкой. Ну и, кроме прочего, погода – это почти единственная приличная тема для светской беседы. – А на солнце… просто страшно подумать сколько!
– На солнце – мильен градусов! Или даже три мильена, – вдруг огорошивает меня Ирина Павловна. – Действительно, даже подумать страшно! – И она так же внезапно улыбается.
– В самом деле?.. – сиплю я, от неожиданности давясь кофе и недоуменно взирая на девицу, которая зачем-то согласилась составить мне компанию и даже шутить с незнакомым мужиком изволит, – хотя почему же я незнакомый? Два часа совместного позора – это почти что близкое родство!
– Точняк! – говорит Уточка и дует одновременно на чай и на выбившуюся из прически прядь блеклых волос. – Три мильена как минимум! – подтверждает она. – Кстати, вы никогда не задумывались о том, что люди – весьма холодолюбивые создания?
– Разве? – снова удивляюсь я. – Честно говоря, я не люблю холод… но и такая жара, как сегодня, совсем не по мне. Вот градусов двадцать пять… или даже двадцать два – самое оно!
– В том-то и дело. – Ирина Павловна заправляет непослушную прядь за отчетливо оттопыренное ухо. – Мы, то есть люди, чувствуем себя комфортно в очень узком температурном диапазоне. При десяти тепла нам холодно, при тридцати – уже жарко. Нам постоянно нужно то охлаждаться, то согреваться. И при этом по температурной шкале Вселенной, где абсолютный нуль – это минус двести семьдесят три градуса, а верх теряется в невообразимых воображению миллионах, а возможно, даже в триллионах, мы со своим белковым строением явно ближе к абсолютному нулю. Смешно, что при этом мы еще и ищем каких-то мифических братьев по разуму, представляя их почему-то в виде этаких зеленых человечков с огромными глазами! И непременно таких же белковых, как и сами! Ну не нонсенс ли? Я думаю, разум во Вселенной – это скорее какие-нибудь плазменные образования… совершенно без глаз, и которым на нас, собственно, наплевать. Мы им неинтересны. И им у нас очень холодно к тому же…
Я потрясенно взираю на Желтую Уточку, будто со мной заговорило нечто разумно-плазменное… глас из купины огненной?
– Вы биолог? – осторожно спрашиваю я.
– Нет, – говорит она. – Я занимаюсь финансовыми потоками. Но иногда меня посещают всякие мысли… особенно в такую жару! Могу я в свою очередь поинтересоваться, чем занимаетесь вы, Лев Вадимович?
