— Не все так просто, как кажется. Туда, куда направляюсь я, направляются и темные маги. Они отстают от меня. Плаванье может быть легким и безопасным, но может быть всякое — судьбы людей держат в своих руках боги, а своих планов они никому не открывают. Мне надо торопиться, иначе темные маги опередят. Я бы мог ничего не рассказывать вам, но обман не в чести у светлых магов. Я бы мог лишить вас всех воли, и любую мою просьбу вы выполнили бы с радостью безо всякой платы, но такое к лицу лишь темному магу. Я предупреждаю еще раз: может быть всякое. И предлагаю вам принять решение доброй волей.
Маг замолчал, и снова заговорил Ожерелье:
— Те, кто не захочет идти вместе с магом, могут взять свою долю, сесть в шлюпку и возвращаться на Рапа. — В руках капитана блеснуло стекло. Он поднял вверх правую руку, на ладони которой стояла клепсидра. — Как только истечет последняя капля, время для раздумий кончится. Все.
Ощущение было такое, будто среди палубы взорвалась граната с горючкой, разбрызгивая в разные стороны пламя. Братва хлопала глазами и ушами — никто ничего не мог понять: Скелет вроде про плату спрашивал, а маг в ответ про судьбы и богов разливается. Ожерелье и Три Ножа спустились с мостика. Три Ножа отвел баллистеров в сторонку, а капитан встал перед нами, держа на ладони клепсидру.
— Теперь спрашивайте еще, если хотите, — сказал он.
Палубный подошел к Ожерелью и встал рядом. Три Ножа бросил несколько слов баллистерам и присоединился к Руду и капитану. Их троих обступили тесным кольцом.
Я приподнялся на цыпочках: мне хотелось узнать, что сейчас поделывает маг. Зимородок подошел к борту и, опершись на него, смотрел в море. Удовлетворив свое любопытство, я стал протискиваться вперед, на меня ворчали, но пропускали. Я успел как раз к тому моменту, когда Ожерелье, так и не дождавшись вопросов, начал сам.
— Плата светлых магов такова: пять тысяч колец золотом на долю… — Капитану не дал закончить единый вздох изумления, как ветерок, пронесшийся по палубе. Ожерелье усмехнулся. — Мы можем до конца жизни грабить купцов и не набрать даже десятой части.
— Пять тысяч… — сдавленно прошептали над моим ухом.
Я покосился и увидел выпученные глаза Скелета, в бороде которого дыркой зиял округлившийся рот.
— И это еще не все, — сказал Ожерелье.
Я снова вздохнул вместе со всеми. Куда уж больше-то?!
— Маги обещают всем полное помилование. После плавания. Все приговоры будут отменены, где бы они ни были вынесены — на Побережье или на Архипелаге. Но это только в том случае, если перестать быть Сыном Моря.
— Ожерелье, погоди-ка, — вперед протиснулся Братец. Близнецы переглянулись. — Так. Значит, мы потом можем вернуться домой? И плаха больше не грозит?
— Правильно, — подтвердил Ожерелье. — Вы оба вернетесь, и никто вас не тронет. Мало того — у вас будут до отказа набитые кошельки, и вы можете плевать в потолок до конца жизни.
— Э-э, зачем плевать? — удивилась одна из половин Братца. — Я женюсь.
Братца отпихнули в сторону, чтобы не застил. Двое уже согласны, понял я. Сердце мое стучало, как бешеное.
— Ожерелье, а это не брехня? — просипел Скелет.
За капитана ответил Три Ножа.
— Кто-нибудь когда-нибудь слыхал, чтобы светлые маги брехали? — Ровному голосу Улиха никогда не требовались лишние подтверждения. Он говорил как резал. Раз — и насмерть. — Коли все будет не столь гладко, даже накинут.
Этими словами он сразил меня наповал. И не только меня. Но Скелет не унимался, избрав себе роль глашатая:
— Слышь, капитан, маг ведь говорил, что нам в корму будут смотреть темные маги. А ну как догонят? Что делать-то будем? А если и не догонят, то после того как мы получим денежки, что с нами будет? От темных добра не жди! А кто я против мага?
Вокруг загомонили:
— Точно! Маги ведь! А мы кто?
Ожерелье устало передернул плечами.
— Господарь Зимородок, подойди сюда! — громко позвал он.
Кольцо зашевелилось и расступилось, пропуская мага. Когда оно вновь сомкнулось, то было уже не таким тесным.
— Сыны Моря опасаются темных магов, — объяснил Ожерелье. — Вдруг нагонят нас? И что после будет? Вдруг вздумают мстить?
